Дмитрий Емец
ДУЭЛЯНТЫ
Однажды Коля Егоров поссорился с Петькой Мокренко. Ссора, как бывает
у благородных людей, произошла из-за дамы — Кати Сундуковой, в которую
Мокренко попал огрызком яблока. Девочка вскочила, покраснела, бросила на
обидчика презрительный взгляд и вылетела из класса.
— Подумать только! Среди этого сборища трусов нет ни одного настоящего
мужчины! — презрительно сказала она в дверях. В классе было немало ребят,
но никто не хотел связываться со здоровенным Мокренко.
Коля Егоров и Филька Хитров не были свидетелями оскорбления и появились
в классе, когда Сундуковой там уже не было. Антон Данилов немедленно рассказал
им о случившемся.
Коля, которому Катя нравилась, вспыхнул и хотел немедленно броситься
на Петьку с кулаками, но Филька удержал его:
— Не горячись! Этот жиртрест сильнее тебя в три раза!
— Пускай отколотит, я не намерен ему спускать! Если не вступиться,
Катя решит, что я такой же трус, как остальные, — кипел Коля.
— А ты и не будешь ему спускать, — успокоил приятеля Хитров. — Ты вызовешь
его на дуэль, как Пушкин Дантеса.
— На дуэль?
— А почему нет?
Друзья о чем-то недолго посовещались, после чего Егоров подошел к Петьке
и громко сказал:
— Мокренко! Ты толстый боров!
Тот нахмурился и посмотрел на свой увесистый кулак:
— Нарываешься?
— Нарываюсь! — подтвердил Коля.
— Считай — нарвался! Готовь стакан для зубов и морозилку для оторванных
ушей. Когда будем драться, сейчас или после уроков?
Угрозы первого силача класса были вполне оправданы: в прошлом месяце
он уже выбил зуб парню из соседнего класса.
— Ты, кажется, чего-то не понял, Мокренко! Никакого мордобоя не будет
— он вызывает тебя на дуэль! — сказал Филька, подходя к ним.
— На какую дуэль? — фыркнул Петька.
— На дуэль, живым из которой выйдет лишь один. Тут затронута честь
дамы, и синяком под глазом не обойдешься. Пушкин с Дантесом тоже не кулаками
дрались, — объяснил Хитров.
— И где будет дуэль? — спросил Мокренко.
— Знаешь недостроенную плотину?
— Возле реки?
— Вот именно. Как ты помнишь, там на высоте примерно третьего этажа
проходит бетонная свая. Вы будете драться на этой свае, пока кто-нибудь
не упадет вниз.
У Петьки отвисла челюсть.
— Там мелко и валуны из-под воды торчат, — пробормотал он. — Если со
сваи шлепнешься, то того... уноси готовенького.
— А ты как хотел? Это дуэль, и живым из нее выходит только один, —
напомнил ему Колька.
— Дуэль — это проверка мужества, а не силы. В ней шансы противников
уравниваются, — добавил Филька. — Если не хочешь, чтобы тебя считали трусом
— приходи к плотине после уроков. И вот еще что — выбери себе секунданта.
Думаю, Антон согласится...
Коля и Филипп отошли, оставив ошарашенного Петьку за партой. Чем больше
Мокренко убеждался, что все задумано всерьез, тем страшнее ему становилось.
Он вспомнил острые камни, торчащие из мелководья, и нависшую высоко над
рекой узкую бетонную балку. Немногие из ребят отваживались перейти по ней
на другой берег, не говоря уже о том, чтобы там драться. Петька сообразил,
что на узкой бетонной свае он потеряет свое преимущество в силе. Один неловкий
удар или потеря равновесия — и сорвешься вниз.
После урока Мокренко, взяв с собой Антона, уныло поплелся к недостроенной
плотине. Там их уже ждали. В тени под ракитами стояли Хитров и Егоров,
решительно посмотревший на своего противника.
— Долго заставляешь себя ждать. Давай скорее покончим с этим! — сказал
он.
— Напоминаю правила дуэли. Она просты. Вы встаете на сваю и деретесь,
пока кто-то не сорвется вниз. Живым останется только один, — объяснил Филька.
— Психи! — выдавил Мокренко.
— Не отставай, Петька! Я полез! — Коля снял пиджак и быстро стал подниматься
по лестнице без перил к свае.
Мокренко в замешательстве остановился возле ступенек, затравленно глядя
на мелководье и воображая на камнях свое бездыханное тело. Спина у него
стала мокрой от пота, и на рубашке выступило большое влажное пятно.
— Давай лезь, а то решат, что ты струсил! — шепнул Антон, и Мокренко,
придерживась руками за ступеньки, стал карабкаться вверх.
Коля, успевший перебраться по свае на другую сторону плотины, уже поджидал
своего противника. Они стояли на разных концах узкой, сантиметров в тридцать
толщиной балки.
— Сходитесь! К барьеру! — закричал Филька Хитров.
Егоров шагнул на сваю, вызывающе глядя на Мокренко.
— Давай, Петька! — пригласил он. — Можешь начинать вышибать мне зубы!
Стакан я уже приготовил!
Мокренко посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась
голова. Он упал на живот и обхватил руками балку.
— К барьеру! Сходитесь! — донесся до него снизу показавшийся далеким
голос Хитрова.
Петька, не вставая, замотал головой:
— Я не пойду!
Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за злополучный огрызок,
брошенный в Катю, и ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда.
Пятясь задом, он стал сползать по ступенькам, пока не оказался на земле.
Над ним наклонились Филька и Антон, а через какое-то время, увидев, что
противник отказался от дуэли, спустился и Коля.
— Или дерись или проси у Кати прощения! — потребовал он.
— Хорошо, — сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные брюки.
— Я попрошу! Только отстаньте от меня все!
И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.
— Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был робким, — сказал
Филька и, прищурившись, посмотрел на Егорова. — А, если бы он не испугался,
ты бы стал драться?
— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Мне тоже было страшновато переходить
эту сваю, но, думаю, что дрался бы. Главное, вниз не смотреть.
На другой день Петька, как и обещал, перед всем классом подошел к Кате
и пробормотал:
— Ты, того, Сундукова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком... Случайно
вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.
Он стал было ретироваться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за
шиворот и потребовал:
— Мало! Еще!
Мокренко с опаской покосился на него и добавил, как первоклассник:
— Прости меня, пожалуйста, Сундукова, я больше не буду!
— Этого достаточно? — Коля посмотрел на Катю. Та кивнула.
— Извинения приняты! Можешь идти! — сказала она, и Мокренко торопливо
улизнул.
А Сундукова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения
глазами на Колю.
— Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала,
что Мокренко это сделает!
— Гипноз, — скромно сказал Егоров. — Обычный гипноз!