Дмитрий Емец
ВЕЛИКИЙ СПУН И СПЯК
Одно время в школе пошла мода на всевозможные забавные состязания, например,
кто дальше плюнет, кто выше через стул перепрыгнет, кто муху на лету в
кулак поймает.
Долгое время абсолютным победителем таких дурацких конкурсов был Петька
Мокренко, сжевавший однажды на спор кактус.
— Подумаешь, кактус! Я вот читал, один йог легковую машину съел! —
утверждал Колька Егоров.
— Врешь ты все — нельзя машину за день съесть! — спорил с ним Петька.
— А кто говорит, что он ее за день съел? Он целый год ел по маленьким
кусочкам! Разрезал автогеном и глотал, — настаивал Колька.
— Зато на автомобиле колючек нет! — угрюмо заявил Петька, считая, что
йог посягает на его подвиг.
В это время в другом конце класса Филька, Антон Данилов и Рита Самойлова
спорили, кто дольше всех может спать.
— Я в субботу ложусь в час ночи, потому что поздно видик смотрю, зато
в воскресенье встаю часов в двенадцать, — сказал Антон.
— Что в двенадцать! Я в десять вечера уклыдываюсь и сплю до трёх дня!
— хвасталась Ритка.
— Эх вы, салаги! Вот я в субботу вечером ложусь, а в понедельник утром
просыпаюсь и сразу иду в школу! Отсыпаюсь двое суток за всю неделю! — спокойно
сообщил Филька.
Самойлова недоверчиво покосилась на него.
— Значит, Филечка, до понедельника спишь? А кто с нами в прошлое воскресенье
на велосипедах катался? — насмешливо спросила она.
— То воскресенье было исключением. Я тогда проспал всю субботу, а в
воскресенье с утра, понятное дело, ездил на велике, — не задумываясь ни
на секунду нашелся Филька.
Антон ехидно улыбнулся:
— У меня как раз родители уезжают на выходные. Слабо придти ко мне
и проспать всё воскресенье до понедельника? Спорю на три желания, не сумеешь!
Хитров засомневался было, но отказаться значило признать, что он обманул.
— По рукам! — сказал Филька, и пари было заключено.
Он отпросился у родителей и в субботу вечером явился к Данилову. Дома
у Антона уже был Коля Егоров, которого оба спорщика выбрали судьей.
До половины второго ночи все трое смотрели видик, а потом стали укладываться:
Антон — на диване, Колька — на раскладушке, а Филька отвоевал себе кровать.
— Я, как самый главный спун, нуждаюсь в комфорте! — заявил он.
— Будь ты трижды спун или спяк, до понедельника тебе не проспать! —
язвительно сказал Данилов.
— Поживем — увидим! Кстати, я не рассказывал страшилку про скелет с
кладбища?
И Хитров начал такую длинную и кровавую страшилку, что его приятели
стали с испугом оглядывать темные углы комнаты — им всё казалось, что в
одном из них притаился скелет.
«Чем позже мы заснем, тем дольше проспим!» — подумал Филька и, борясь
с зевотой, ущипнул себя за руку. Когда Коля с Антоном уснули, он набрал
побольше воздуха, завыл: “Ау-ау-у-у-у!”, а потом притворился, что спит.
От неожиданности Егоров с Даниловым подскочили, а Коля, тот даже свалился
с раскладушки.
— Ты слышал? — спросил он Антона.
— Слышал.
— Что это было?
— Не знаю! Это не Филька?
— Причем здесь Хитров — видишь он дрыхнет! Я вот что думаю: вдруг это
тот самый скелет с кладбища?
Ребята на всякий случай вооружились молотком и бейсбольной битой и,
сидя в постелях, дрожали от страха до полшестого. Когда же они снова уснули,
Филька прокрался, накрыл Антона подушками от дивана, а сам снова скользнул
в кровать и завыл.
Данилов проснулся, забарахтался в подушках и запопил, разбудив Кольку.
Егоров включил свет и освободил приятеля:
— Чего орешь? Это же только подушки!
— Теперь-то я вижу. А вначале думал, меня скелет в гроб затащил! —
сказал Данилов.
Фильке удалось промучить их до семи утра. Он то сдвигал Кольке ножки
раскладушки, и она оказывалась на полу, то выл, то привязал за шпагат гантель
и перекатывал ее под диваном, а испуганным ребятам казалось, что там кто-то
притаился. Наконец, часов в семь друзья вся троица окончательно пристомилась
и уснула.
Филька проснулся часа в четыре дня от звука скворчащей на кухне яичницы.
Это Колька и Антон, вставшие минут двадцать назад, готовили завтрак.
Спать Хитрову больше не хотелось, он ужасно проголодался, но вынужден
был притворяться и дальше. А тут еще вернулись ребята, уселись рядом и
стали аппетитно уплетать яичницу и бутерброды с колбасой.
— А Филька-то еще спит! — прошептал Егоров.
— Он спит, а мы бутерброды едим! Бутербродики едим — Фильке фигушки
дадим! — и Антон помахал бутербродом перед самым хитровским носом. Всхрапнув,
тот повернулся на другой бок и задел Данилова рукой по носу.
Тот отскочил и потрогал нос:
— Дерется!
— Это во сне, — объяснил Колька.
Ребята поставили тарелку с оставшимися бутербродами возле себя на ковер,
включили через наушники телевизор и стали смотреть фильм.
Филька открыл один глаз, свесил с кровати руку и стал осторожно подтягивать
к себе ковер вместе с тарелкой. Он схватил бутерброд и спрятал его под
одеяло. Увлеченные фильмом, приятели ничего не заметили, и Хитров отодвинул
пустую тарелку на прежнее место.
Через несколько минут Антон стал шарить рукой по тарелке.
— Здесь же был бутерброд! Я его для себя оставлял! Это ты съел? — удивленно
спросил он у Антона.
— Нет, не я.
— Тогда значит он!
Данилов взглянул на Фильку, но тот спокойно посапывал, повернувшись
лицом к стене. Антон вскочил и пытливо всмотрелся ему в лицо, но оно было
спокойным, как у спящего.
— Да дай ты человеку поспать! Он бы с кровати не смог дотянуться!
Наверное, ты сам умял колбасу и не заметил! — решил Коля.
В это время в фильме началась перестрелка, и Данилов, забыв о бутерброде,
уставился на экран.
Филька незаметно съел бутерброд, и ему захотелось пить. Тогда он встал
и с закрытыми глазами, вытянув руки и пошатываясь, отправился к двери.
Ребята пораженно уставились на него.
— Ага! Проиграл! — завопил Антон, но Хитров, не обращая на него внимания,
прошел мимо и вышел в коридор, шаря руками по стенам.
— Чего это с ним? — спросил Данилов.
— Наверное, он того... лунатик, — предположил Колька.
— Какой лунатик?
— Ну, которые ходят во сне. Я читал о таких. Некоторые могут, не просыпаясь,
пройти по карнизу десятиэтажного дома... — объяснил Егоров.
— Что-то я не верю, будто Филька лунатик. Скорее, он придуривается,
— недоверчиво сказал Антон.
— А ты докажи, что он придуривается! Будет утверждать, что в самом
деле ходит во сне, — резонно сказал Коля.
Оба выскочили в коридор, чтобы посмотреть, куда пойдёт Хитров. “Лунатик”
некоторое время потоптался на месте, тыкаясь в стены, затем отправился
на кухню, нашарил кастрюлю с компотом и стал из нее жадно пить. Поставив
кастрюлю на место, он отправился в комнату и, плюхнувшись в кресло возле
телевизора, стал смотреть на экран полузакрытыми глазами.
— Это уже совсем свинство! С тебя три желания! — завопил Данилов и
стал трясти Фильку за плечи.
Хитров открыл глаза и сделал вид, что испугался.
— Поосторожнее надо будить человека! Так недолго и до инфаркта довести!
— пожаловался он.
— Ты не спал!
— Нет, спал!
— И смотрел телик?
— Кто тебе сказал, что я его смотрел? Я просто спал в кресле, а что
телевизор был включен — это уже не моя проблема! Мало ли чего не сделаешь
в состоянии лунатизма!
— Но сейчас-то ты проснулся! — крикнул Антон, выходя из себя от безупречной
логики Хитрова. — Признайся, что проснулся!
— Да, сейчас я проснулся, но потому, что ты меня разбудил! — укоризненно
сказал Филька. — Какой хороший сон прервал! Мне снилось, что я прочеканил
мяч пятьдесят раз!
— На самом деле ты столько не прочеканишь! Спорю на три желания, не
прочеканишь! — азартно воскликнул Антон.
— Спорим! — согласился Хитров.
Ребята быстро оделись, схватили мяч и помчались во двор, где, прочеканив
мяч пятьдесят семь раз, Филька доказал Антону, как опасно спорить с хитровыми.
— А все-таки признайте, что я великий спун и спяк! — не раз говорил
он.