Дмитрий Емец
ВОДОЛАЗ
Коля Егоров любил читать о научных и технических изобретениях, фантастику,
приключенческую литературу и подростковые энциклопедии. Иногда он настолько
увлекался, что неделями не показывался во дворе, даже в школе на переменах
сидел, уткнувшись в книгу...
— Ты смотри, Колян, особенно не зачитывайся. От книг голова пухнет,
— предупреждал его Мокренко.
— Тебе этого не грозит! — отвечал Егоров.
— Мне что, я не за тебя волнуюсь.
— Заклей себе рот пластырем и волнуйся!
Но если бы дело ограничивалось только чтением! Колька не только читал,
но и старался перенести все из книг в жизнь. Так, после «Трех мушкетеров»
он стал учиться фехтовать, прочтя “Последних могикан” тренировался в метании
топора, который называл томагавком. А когда однажды ему попалась книга
про гонщиков, он попытался сделать гоночную машину из мотоплуга, чтобы
тренироваться на ней для «Формулы-1», но родители отобрали мотоплуг, и
будущий покоритель трасс на два месяца был лишен карманных денег.
А однажды в книге об Александре Македонском Коля наткнулся на эпизод,
рассказывавший, как великий полководец спускался на океанское дно в колоколе,
внутри которого был воздух. Заинтересовавшись, Егоров прочел несколько
книг о подводных лодках и об окенских экспедициях Кусто и, вдохновленный,
решил сконструировать собственный батискаф.
В свой замысел он посвятил Фильку Хитрова и Антона Данилова. Вначале
оба одноклассника отнеслись к его затее недоверчиво.
— Батискаф? Не мелочись — давай уж сразу самолёт! — фыркнул Антон,
а Филька спросил:
— А из чего ты хочешь сделать эту штуку?
Колька с гордостью показал им малопонятный чертеж на большом листе
бумаги, выполненный ручкой и карандашом.
— Можно взять железную бочку, в которой я с обрыва скатывался, загерметизировать,
чтоб не протекала; и вы в этой бочке будете буксировать меня по дну пруда.
— А ты не захлебнешься?
— В ней же будет воздух! К тому же мы протянем на поверхность шланг
с буйком, через который я буду дышать. Шланг можно взять поливочный, я
все продумал.
— А если тебе понадобится всплыть?
— Запросто. К бочке мы привяжем груз. Когда нужно будет, я его перережу,
и она всплывёт под действием выталкивающей силы.
— А если не вспывёт? — спросил здравомыслящий Антон.
— Почему не всплывёт? А выталкивающая сила? — удивился Коля.
— Мало ли что может случиться, например, веревка запутается или что-нибудь
еще...
— В борту батискафа мы устроим прозрачный люк. Через него я буду наблюдать
за дном и записывать свои наблюдения. А в случае аварии открою этот люк
изнутри и вынырну. Пруд-то неглубокий, в нем всего метра три-четыре...
Сила убеждения Егорова была так велика, что ему удалось уговорить Фильку
и Антона подключиться к строительству батискафа. Несмотря на внешнюю простоту
конструкции ребята столкнулись со множеством трудностей: то бочка
протекала, то не удавалось отыскать прозрачный пластик для люка, а когда
они выпросили у соседа дяди Вовы толстое оргстекло, оно не хотело плотно
прилегать к выпиленному в бочке отверстию...
Целых два месяца приятели провозились с батискафом, несколько раз у
Фильки с Антоном появлялось желание бросить эту затею, но жаль было затраченных
усилий, к тому же их подбадривал энтузиазм Коли. Хитров достал несмываемую
масляную краску и написал на бочке название “Большая черепаха”, придуманное
ребятами раньше.
К началу июня батискаф был закончен, и пришла пора спустить его на
воду. На тележке друзья подвезли “Большую черепаху” к пруду и поставили
ее на мостки, за которыми начиналась глубина.
Пожав всем руки, Егоров забрался в бочку и плотно закрыл за собой крышку.
Через оргстекло видно было, как он устроился внутри и подмигнул своим помощникам.
— У-у! — донеслось из батискафа.
— Чего это он? — спросил Антон.
— Просит, чтобы столкнули в воду! — догадался Филька.
— Не-а, я не буду! Еще утонет, а мне отвечать! Что я дурак? — хмыкнул
Данилов.
— Ну и трус же ты! — Хитров приналег на бочку спиной, поднажал и, потеряв
равновесие, вместе с ней бултыхнулся в пруд.
— Вот видишь! Я не трус, просто я осторожный! — назидательно сказал
Антон.
Некоторое время бочка держалась на поверхности, но две тяжелые гири,
привязанные к ней, перевесили, и “Большая черепаха” погрузилась на дно.
Филька плавал поблизости и следил, чтобы конец дыхательного шланга с пенопластовым
буем был на поверхности и в него не попадала вода. Через некоторое время,
ощутив, что ногам как-то неудобно, Хитров вспомнил, что он в ботинках и
брюках.
Внезапно из дыхательной трубки донеслось требовательное мычание.
— Наверное, Кольке надоело плавать на одном месте, — догадался Филька.
— Давай, Антон, тяни!
Данилов ухватился за привязанную к бочке веревку и потащил ее на себя,
но ему удалось сдвинуть батискаф только чуть-чуть.
— Тяжелый! Наверное, водоросли прилипли, или гири за корягу зацепились!
— пожаловался он.
— Давай, буксируй! Не сачкуй! — рассердился Хитров, и Антон снова впрягся.
Он изо всех сил тянул бочку, но она оставалась на месте. Тогда Данилов
бросил веревку и, бегая по краю мостков, стал кричать:
— Как он там, жив? Не утонул?
— С чего ты взял?
— А если не утонул, то откуда пузыри?
— Какие пузыри?
— Вон те!
Филька заметил, что из воды поднимаются пузыри, и это его встревожило.
— Коля, ты жив? — крикнул Хитров в дыхательную трубку.
— М-м-м! — донеслось из нее.
— Мычит чего-то, значит, жив, — сказал Филька.
— А чего он мычит?
— Чтобы ты задавал поменьше глупых вопросов! — Хитров начал уставать:
держаться на поверхности воды, которая была очень холодной, становилось
все труднее.
Увидев, что Антон снова поднял с мостков веревку, Филька, созорничав,
сильно дернул за нее, и Данилов, не удержавшись, плюхнулся в воду.
— Бултых! — отметил довольный Хитров.
— Псих ты, что ли? Я же в одежде и часах! — рассвирепел Антон.
Он подгреб к Фильке и стал его топить. Тот не остался в долгу. Только
через несколько минут, вспомнив о Кольке, ребята стали нырять на дно пруда,
чтобы посмотреть, что с бочкой. Но там было темно, к тому же мешал плотный
слой ила. Пузыри перестали уже подниматься, и мальчики встревожились, что
Егоров утонул. Сколько они не кричали, никто не отзывался, а внутри шланга
булькала вода...
— Конец ему! Не сумел открыть люк и захлебнулся! Учти, бочку ты сталкивал,
а я с самого начала был против. Я так в милиции и скажу! — отфыркиваясь,
крикнул Антон.
— Иди ты! Вытаскивать его надо и откачивать!
Филька схватился за шланг и нырнул вдоль него. На дне он нашарил железный
бок бочки, ощупал ее и увидел, что лист оргстекла откинут, а Кольки внутри
нет.
Ничего не понимая, Хитров вынырнул, стал вертеть головой и заметил
Кольку, синего от холода, который сидел на мостках, закутавшись в полотенце.
— Вот идиот! Мы думали, что ты утонул! — завопил Филька, подплывая
к мосткам.
— Я видел, как вы ныряете, — сказал Егоров.
— А почему не крикнул, чтобы мы не ныряли?
— Я кричал, но вы не слышали. Ну и видок у вас был!
Антон, тоже подплывший к мосткам, выбрался на них и стал озабоченно
рассматривать свои часы. Они были водонепроницаемые, и он успокоился.
— Я с самого начала знал, что у тебя все получится! Я верил! — сказал
он, горясо пожимая Коле руку. — Ну как там на дне?
— Что на дне? Темно, из бочки ничего не видно, а вода за шиворот заливается.
Тут еще какие-то дуралеи зацепили мою дыхательную трубку, и я едва не захлебнулся...
Кто это сделал?
Филька с Антоном переглянулись и ничего не сказали. Ребята сидели на
мостках и смотрели на воду.
— Ты еще сегодня будешь нырять? — спросил Данилов.
— Не-а, не буду. Батискаф нужно совершенствовать и дыхальную трубку
по-другому приделать.
Коля с Филькой выловили “Большую черепаху” из пруда, погрузили ее на
тележку и пошли к поселку, а за ними с двумя тяжеленными гирями, то и дело
останавливаясь, чтобы передохнуть, тащился недовольный Антон.
Егоров планировал завтра продолжить ныряние, но вначале отложил на
несколько дней из-за отсутствия каких-то запчастей и герметика для бочки,
а вскоре вообще охладел к этой затее. А тут еще библиотекарша дала ему
прочитать книгу про полет на воздушном шаре, и он задумал сам изготовить
воздушный шар. Правда, и с шаром у него ничего не вышло, хотя он и просмолил
все домашние простыни.
А в “Большой черепахе” колькина бабушка уже осенью солила капусту,
ворча, что бочка дырявая. Впрочем, что не говори, а лето друзья провели
весело...