Глава 15.

ЛОВУШКА ЗАХЛОПНУЛАСЬ

Пакости делать всегда приятнее, чем добрые дела.

Карла I, Рыжая

Когда я думаю, какие гадости я устрою,

на сердце у меня становится светло и радостно.

Она же

Ее Величество Рыжая Карла изволила наконец отобедать. Она ела тушеную баранью лопатку, изящно запивая ее ртутью, подслащенную цианистым калием, и развлекалась тем, что швыряла в свою любимую собаку Нерпу костями.

За троном стояла Требуха и пробовала все блюда, которые подавал повелительнице главный повар по имени Хапчик. У Хапчика были маленькие плутоватые глазки и заплывшие жиром щеки и, когда порой Карла спрашивала у него, ворует ли он, щечки у повара розовели, глазки начинали мигать, и он застенчиво переминался с ноги на ногу.

— Толстуха, опять ты жрешь из моей тарелки! — недовольно сказал королева, услышав за спиной чавканье.

— Я проверяю, не отравлена ли еда, — объяснила Требуха. — Вдруг кто-нибудь положил вам в пищу что-нибудь натуральное? Подложат вместо ингибитора[7] Е — 667 настоящий мед или нальют вместо любимой американской Колы, в которой даже носки растворяются, какой-нибудь натуральный сок — и вам конец, Ваше Величество. Или еще, знаете, повара последнее время варят мясо не в бензине, а в настоящей воде из ручья...

— Воды из ручья? Это правда, Хапчик? — строго спросила Королева. — Ты хочешь меня отравить?

Жирненький повар задрожал.

— Что вы, Ваша Ужасность, какой заговор? — захихикал он. — Тетушка Требуха злится на нас, что сегодня утром нечаянно упала в кастрюлю.

— Это был гнусный заговор против Вашего Величества! — закричала толстуха. — Целью заговора было утопить меня в бульоне и лишить королеву ее доброй старой подруги.

— Насчет “старой” я с тобой согласна, а о том, что ты добрая, можно поспорить, — усмехнулась Карла.

Она запустила в Нерпу недоеденной бараньей лопаткой, и красноглазая собака, подпрыгнув, с хрустом разгрызла кость в воздухе. Голодные телохранители, толпившиеся вокруг волшебных камней, завистливо облизали губы.

— Потерпите! Завтра после затмения у вас будет столько мяса, сколько пожелаете. Весь мир станет для вас мясом, которое вы сможете сожрать, — утешила их Королева.

По гулким коридорам реактора разнесся топот, и Рыжая Карла удивленно повернулась в сторону двери. В тронный зал вбежал запыхавшийся и прихрамывающий Нытик.

— Повелительница... повелительница... Заговор! — выдохнул он.

— Заговор? Кто изменник, говори! — Королева шагнула к нему, лицо у нее побледнело, а глаза засверкали.

— Я превратился в бочку и подслушал. Лобастики проникли в мысли начальника телохранителей Пупа, и им стало известно о завтрашнем затмении. Вместе с шерстюшами они собираются пробраться в реактор через кухню и похитить волшебные камни!

— Невозможно! Я везде расставил стражу! — заявил Пуп.

— Чья б корова мычала, а твоя б молчала! — набросилась на него Требуха. — Не забывай, что через твою дырявую голову улетучились наши секреты!

— Знают лобастики о камнях или нет — не меняет сути дела, — настаивал начальник телохранителей. — Им не прорваться через стражу!

— Лобастикам нет, а шерстюши могут, — медленно произнесла Карла. — Надеюсь, вы не забыли об их способности становиться невидимыми?

Требуха и Пуп переглянулись и помрачнели.

— Ступай, Нытик! За принесенное тобой известие ты будешь щедро награжден, — обещала королева. — В сокровищнице тебе отсыплют столько кружочков реакторного стержня, сколько ты сможешь унести в своих карманах.

Когда Нытик ушел, Карла подошла к волшебным камням и долго смотрела на них. Чем меньше времени оставалось до затмения, тем ярче светился Магический Кристалл и тем больше раскалялся Лунный камень. Но повелительница знала, что в момент затмения, когда она возьмет их в руки, кристаллы остынут и потускнеют, и одновременно холодным и мрачным станет все вокруг.

— Нет ничего приятнее, чем ставить капкан на охотника. Они надеются перехитрить меня, но попадут ко мне в лапы!

— Разве у вас лапы, хозяйка? — возмутилась Требуха. — У вас самые красивые ручки на свете.

— Самые красивые и самые загребущие, — добавил Пуп.

Рыжая Карла посмотрела на свои длинные зеленые ногти, и сжала кулак так, что они впились ей в ладонь.

— Мутантики пожалеют, что решились бросить мне вызов. Я не прощаю ошибок ни себе, ни другим, — процедила она сквозь зубы.

— Себе-то еще можно простить, а вот другим — это точно, — прошептал Требухе Пуп, и оба фаворита захихикали.

Немногим раньше, чем произошел описанный выше разговор, Бешеный Блюм и Хвост одновременно ворвались в атлетический зал, охваченные стремлением расправиться с мутантиками. За ними, немного отстав, бежали Чпок, Оболдуй, Кука, Жлоб и Цыкающий Зуб. Чпок подставил древко своего копья под ноги Жлобу и, тот, не успев замедлить бега, три раза перекувырнулся и врезался головой в стену.

— Ты что, с ума сошел? — заорал он на Чпока, ощупывая вмятину на своем квардратном черепе.

— Будто и пошутить нельзя, — хихикнул тот и тотчас получил от Жлоба булавой по уху, отчего оно у него сразу распухло и стало похожим на блин.

Бешеный Блюм и Хвост ворвались в подвал зала, и на них сразу опрокинулась гора ящиков с гирями, гантелями и другим спортинвентарем. Когда они выбрались из-под ящиков, выяснилось, что мутантики исчезли через запасной ход и преследовать их бесполезно.

Вожди вернулись в зал и остановились перед тренажерами.

— Что, дохляк, потягаемся кто сильнее? — предложил Бешеный Блюм.

— Потягаемся, старикан! Смотри, как бы у тебя пупок не развязался, — Хвост подошел к скамейке для жима лежа и решительно навесил на штангу два блина по пятьдесят килограммов.

— Рванешь сотню?

— Запросто!

После того, как Блюм легко отжал от груди сотню восемь раз, Хвост ловко добавил с каждой стороны по десять килограмов. Вес оказался для уставшего вождя неподъемным, и он захрипел. Но силы у него были на исходе, и штанга давила ему на грудь.

— Хрипишь? Вот оставлю тебя так! — усмехаясь, Хвост помог ему приподнять штангу и опустить ее на стойки. — Старость не радость, — посочувствовал он. — Сто тридцать килограммов отжать не смог, тебе только пустой гриф поднимать.

— Сам попробуй, доходяга! — предложил Блюм, едва отдышавшись.

— Я-то? И не подумаю. Не хочу тебя искушать, — отказался молодой вождь. — Пока я буду отжимать штангу, ты наверняка попробуешь меня прикончить. Что, я угадал, старый палач?

Бешеный Блюм пробормотал что-то невразумительное и отвернулся.

В зал заглянул Оболдуй и закрутил головой.

— Осажденные предприняли вылазку! — крикнул он. — Шерстюши сделались невидимыми и пытаются пополнить запас воды из ручья.

— Что? Прорываются? — взревел Хвост. — Как вы им позволили?

И молодой вождь, схватив подводное ружье, бросился наружу. Блюм задумчиво погладил штангу и посмотрел ему вслед.

— Не в этот раз, так в другой, но я тебя все равно прикончу, — пробурчал он.

Пупырь и Бормоглотик не могли допустить, чтобы Мумуня и Трюша пошли вместе с ними в реактор за волшебными камнями. Они понимали, как велика опасность, и не хотели рисковать теми, кто был им так дорог. Вначале Бормоглотик настаивал, чтобы они спрятались в шалаше на болоте, но Хорошист и Пупырь вспомнили, что шалашик затопило и на его месте лишь куча мокрых веток.

В конце концов им удалось найти в лесу маленький незатопленный холмик, поросший густым ельником, в котором легко было скрыться от любопытных глаз.

— Папусик, я не хочу оставаться! Я хочу с вами! — закапризничала Бубнилка.

— Никуда ты не пойдешь! Это тебе не безобразинки безобразить! — строго одернул ее Хорошист.

— Ну почему, папусик? — заныла Бубнилка.

— Потому что! — твердо ответил ей отец, и девочка, сообразив, что это его окончательное решение, замолчала.

Оставив Трюшу, Мумуню и Бубнилку на островке, мутантики погрузились на большой плот, угнанный ими у карликов. Плот был маневренным и управлялся двумя большими веслами на носу и корме.

Дедушка Умник, хотя все надеялись, что он останется с женщинами, решительно забрался на плот, подхватив свой скейт.

— И не уговарай, сынок! Ты, может, годишься на то, чтобы быстро бегать, но когда нужно поработать головой, тут у тебя случаются пробуксовки! — сказал он, твердо взглянув на Отелло.

Мутантики сообразили, что дедушка Умник решил плыть с ними всерьез и не стали спорить.

— В путь! Пожелайте нам удачи! — Пупырь встал к кормовому веслу и помахал Мумуне.

Когда плот отчалил, Бормоглотик обернулся. С такого расстояния он уже не мог уже увидеть лицо и глаза Трюши, но по тому, как грустно она махала ему рукой, он догадался, что глаза у нее заплаканные, а нос наверняка мерцает печальным зеленым цветом.

Вскоре крошечный островок исчез за деревьями, и над ними навис громадный цементный саркофаг, в который была закована взорвавшаяся АЭС. Где-то в этой пирамиде, в тронном зале Рыжей Королевы под бдительной охраной лежали волшебные камни, и от того, в каких руках они завтра окажутся, зависело очень и очень многое.

— Я чувствую, что в нашем плане есть уязвимое звено, но никак не могу сообразить какое, — заметил дедушка Умник.

— Скажу больше: весь наш план состоит из сплошных уязвимых звеньев, и именно это делает его прочным, — утешил его Пупырь.

Чтобы не подплывать к реактору со стороны плотины, где было открытое пространство, мутантики повернули плот к ручью. Его берега, подступавшие к задней стене реактора, заросли густым мутировавшим кустарником с длинными колючками.

Бормоглотик, причаливая, протабанил носовым веслом, и прочно привязал плот к свае.

Мутантики сошли на берег и оказались у глухой стены реактора, сложенной когда-то карликами из массивных камней. Между камнями стены торчали осколки битого стекла, причем в самых неожиданных местах, и в этом, как и во многом другом, проявилось коварство Рыжей Королевы.

— Подумаешь стена! — фыркнул Отелло. — Нет такой стены, которую нельзя было бы протаранить головой, не своей, так чужой.

— Так протарань! — предложил дедушка Умник.

Лобастик задумчиво погладил себя по макушке, словно проверяя ее на прочность.

— Что же ты? — поторопил его Умник. — Сказал, так делай!

— Здесь недостаточно места для разбега, — нашелся ворчун.

Бормоглотик осторожно провел ладонью по замшелым, стертым камням стены, проверяя, за что уцепиться, чтобы, не порезавшись, перемахнуть на ту сторону.

— Я полезу первым! — прошептал он. — Посмотрю, что творится во дворе.

— Желаю тебе много-много удачинок! — ободрил его Хорошист.

— Не желай мне всех, оставь и себе немного! — посоветовал ему мутантик с двумя пупками.

Он ловко взобрался на стену и осторожно выглянул, прячась в тени одной из бойниц. Двор реактора охранялся основательно, как никогда. По нему маршировали вооруженные карлики в боевых доспехах из жести, с красноглазыми псами на коротких поводках. На многочисленных балкончиках стояли снайперы с подводными ружьями и метательными дротами, а у всех четырех входов в реактор (два служебных, один главный, и один через кухню) телохранители Рыжей Карлы и зорко осматривали все вокруг.

Услышав у стены, под бойницей, за которой он прятался, скрежет, Бормоглотик осторожно посмотрел вниз. Два поваренка Дрязг и Бум очищали наждачной бумагой огромный пригоревший котел. Они были так заняты, что не догадывались посмотреть наверх.

— Тебя вчера Хапчик за ухи таскал? — спрашивал Дрязг Бума, водя наждаком по стенке котла.

— И вчера таскал и сегодня, — поваренок потрогал свои красные распухшие уши. — Ну ничего, я еще добавлю ложку мед в его бочку дегтя!

— За что он на тебя так взъелся?

— А ты будто не знаешь? Я выплескивал кипяток за дверь и ошпарил его. Ничего, я пожалуюсь брату, он у меня в королевских шпионах, и он на эту свинью донесет.

Почувствовав, что его тянут за ногу, Бормоглотик спустился со стены к друзьям.

— Ну как там? — спросил Пупырь.

— Безнадега. Стражи полно, а кухня охраняется. Видно вы, дедушка Умник, ошиблись, когда говорили, что у кухни нет стражи.

— Наверное, Карла спохватилась, что через кухню легко можно проникнуть в реактор, и выставила охранялок и милицедрыгов, — заметил Хорошист.

С той стороны стены донесся металлический звук. Бормоглотик догадался, что Бум и Дрязг перевернули котел и рассказал остальным о поварятах.

— С философской точки зрения, почему бы нам не залезть в котел? Жил же Диоген в бочке и ничего... — предложил Пупырь. — Только вот вопрос: поместимся ди мы?

— Это котел для мяса, и его хватит, чтобы вместить всех нас в тушеном, вареном, копченом или, что самое приятное, в живом виде, — ответил Бормоглотик.

— Давайте подождем, пока поварята закончат его чистить и спрячемся. И пускай нас отнесут в реактор, — сказал Отелло.

— Хочешь поиграть в троянскую лошадку, сынок? Считаешь, поварята не удивятся, почему котел стал тяжелым и не заглянут в него? — усомнился дедушка Умник. — Они, конечно, дурни, но с проблесками.

— В котел необязательно лезть всем вместе, — решительно сказал Пупырь. — Думаю, вполне хватит меня одного, а вы постарайтесь отвлечь внимание карликов. Дедушка Умник будет создавать фантомов, Хорошист и Отелло должны ему помогать.

— На заднем дворе есть старый пожарный шланг, — вспомнил Бормоглотик. — Я проберусь туда через школу для недорослей и устрою карликам хороший душ.

— Купалки-поливалки! Я пойду с тобой, не собираюсь пропускать такое потрясающее зрелище! — обрадовался Хорошист.

Все роли были распределены, и схватка с карликами началась. Мутантики осторожно вскарабкались на край стены и затаились, выжидая, когда наступит подходящий момент.

Дрязг и Бум закончили чистить котел, когда мимо них прошел главный повар Хапчик. Он тревожно озирался и прятал за пазухой двух ощипанных кур.

— Своровал и домой попёр, — отметил Дрязг. — Знала бы Королева, что он ее обкрадывает.

— Этот еще ничего: скромно ворует, знает край, — со знанием дела сказал Бум. — Пару курочек и окорок в день стащит, но больше ни-ни. Прежний-то повар, которого в пруд бросили, хуже был. Принесут, положим на кухню 10 свиней, он нолик в накладной сотрет и остается 1 свинка. Говорит, “нолик, он все равно ничего не значит. Нолик он и есть нолик”. А у нас, понятное дело, никто считать не умеет, вот все и верят. Но раз Требуха разнюхала про его штучки, пришла к нему и говорит: “Если не хочешь, чтоб я на тебя Карле донесла, давай со мной делиться. Мне 9 свиней, а тебе все остальное”. Повар хитрый был, говорит: “Откуда вы взяли 9 свиней? Нолик ничего не значит!” А Требуха ему: “Раз ничего не значит, значит, и свиньи бесхозные. А раз бесхозные — стало быть, мои.” И отобрала у повара 9 свиней. Повар с горя не удержался и десятую свинью украл. Королеву оставили без обеда, она рассердилась и велела бросить поваришку в пруд, а на его место назначила Хапчика.

Бум и Дрязг засмеялись. Вскоре у них возникло желание поиграть, и они затеяли вышибалы кирпичом, любимую забаву всех маленьких карликов.

— Пожелайте мне удачи! — прошептал Пупырь и, воспользовавшись тем, что поварята смотрят в другую сторону, спрыгнул со стены.

Свою драгоценную невидимость он пока берег, чтобы применить ее в крайнем случае. Ведь самое большее на что он мог рассчитывать — это пять минут невидимости, и используй он ее сейчас — у него не останется шансов уцелеть в реакторе, где через каждый шаг расставлена вооруженная стража.

Дедушка Умник, отвлекая внимание от Пупыря, тем временем создал нескольких шерстюш-фантомов и выпустил их перед АЭС у главного входа.

Миражи были настолько натуральными, что карлики забили тревогу. Снайперы с балкончиков стали осыпать их стрелами из подводных ружей, а стража бросилась колоть их копьями. Но на фантомов интенсивный обстрел не произвел никакого воздействия. Они пробежали через двор реактора и благополучно рассыпались в воздухе.

Когда об этом доложили Рыжей Карле, она нахмурилась и сказала:

— Мне знакомы эти штучки лобастиков. Они прощупывают нашу оборону. Усилить караулы! Не тратьте даром стрелы! Велите стражникам засыпать фантомы землей или песком! Если не рассыпался — тогда это настоящий лобастик или шерстюша.

Воспользовавшись замешательством, когда все, кто был во дворе реактора, погнались за миражами, Пупырь забрался в котел и задвинул за собой крышку.

Из окна кухни высунулся повар Хапчик и завопил:

— Дрязг, Бум! Где вы? Тащите котел, мясо нужно варить к ужину!

Поварята схватили котел за ручки и поволокли его ко входу в кухню. Стражники хотели заглянуть в котел в надежде стянуть оттуда что-нибудь вкусненькое, но Хапчик окатил их кипятком из кастрюльки. Причем он, разумеется, сделал это не для того, чтобы выручить Пупыря. Просто между стражниками и поварами давно шла необъявленная война.

Стражники при первой же возможности пробирались на кухню и крали из нее все, что плохо лежало: ртуть, мясо, химическую соль. Повара понимали, что чем больше сожрут стражники, тем меньше они смогут украсть, и вели с недругами настоящие бои: окатывали кипятком, швыряли в них окороками и старались напялить им на головы большие кастрюли, и со всего размаху били по кастрюлям поварешкой.

Младший повар помог Буму и Дрязгу затащить котел на кухню.

— Поставьте его на огонь, — велел он, — и залейте мазутом. Нужно отварить королеве цыплят к ужину.

Услышав, что его хотят залить мазутом, Пупырь ужаснулся. Он выскочил из котла и спрятался за приоткрытой дверью кладовки. Поварята ничего не заметили, потому что наблюдали, как Хапчик и его помощник Шмяк подрались из-за телячьей головы, которую Шмяк попытался украсть, а Хапчик заметил и схватил голову за рог.

— Отпусти! Никакого уважения к старшим! Чином не вышел больше меня воровать! — пыхтел Хапчик.

Но Шмяк только шипел, как раскаленная сковорода, и пытался лягнуть шефа в коленку.

Пупырь осторожно выглянул в коридор и, прижимаясь к стене, стал красться к потайному ходу, о существовании которого знал еще с прошлого своего посещения реактора. У потайного хода несли стражу два телохранителя с красноглазыми псами, натасканными на мутантиков. Почуяв Пупыря, собаки зарычали и натянули поводки.

— Совсем взбесились. Вдруг шерстюш почуяли? Давай я их спущу! — сказал стражник Глюк, покрытый татуировками, начиная с больших пальцев ног.

— Не вздумай, если не хочешь, чтобы бедняг ошпарили! — остановил его стражник Плю. — Небось, на кухне мясо потрошат. Псы давно не ели — вот и стервенеют.

Пупырь спрятался за поворотом коридора, раздумывая, как ему пробраться мимо собак — ведь их чуткие носы не могла ввести в заблуждение даже его невидимость.

Тут с заднего двора реактора донеслись гневные вопли: “Тревога! Мутантики прорываются!” — и стражники с собаками, забыв об охране секретного хода, бросились через кухню на улицу, а Пупырь проскользнул на лестницу, ведующую в личные покои королевы.

Тем временем Бормоглотик и Хорошист пробрались через крышу школы для карликов-недорослей и спрыгнули во двор к пожарному насосу. Из-за врожденного страха перед водой карлики никогда им не пользовались и лишь огородили его невысоким деревянным барьером.

Стражники заметили мутантиков и бросились в атаку, но было поздно: Хорошист схватил шланг, а Бормоглотик стал крутить ржавый кран. Вода из рассохшегося шланга била во все стороны, а трубы гудели от напора.

Снайперы на балкончиках прицелились из подводных ружей, но раньше, чем они выстрелили, Хорошист и Бормоглотик смыли их мощной струей из шланга, и реакторные жители, повизгивая, как поросята, стали кататься по земле.

К мутантикам с копьями и булавами неслась пешая стража, но и ее постигла та же участь.

— Лупилки-колотилки! Сногосбивалки! — восторженно кричал Хорошист. Они водили шлангом по сторонам, и карлики падали, как сбитые кегли.

Но потом кто-то из стражников догадался спустить красноглазых собак, и мутантикам пришлось туго, так как псы не боялись воды. Бросив шланг, они кинулись к стене и перемахнули через нее, спасаясь от псов.

Собаки лаяли и царапали стену лапами. Карлики, трусливо обежав бьющий из шланга фонтан, помчались за врагом в погоню. Но Хорошист и Бормоглотик успели отвязать пришвартованные к пристани плоты, а сами отплыли, вскочив на последний. Одураченным стражникам только и осталось, что стоять на берегу, вопить, топать ногами и швырять им вслед камни.

Дедушка Умник с Отелло притаились в зарослях недалеко от реактора. Умник создавал миражи самых разных форм и размеров, бормоча под нос: “Еще одна штучка получилась, и еще одна, и еще... Этого надо бы переделать, да ничего сойдет для военного времени...”

По двору реактора бегали целые табуны шерстюш и лобастиков, и карлики не могли понять, какие из них настоящие, а какие нет. То им казалось, что все мутантики иллюзорные, а то, что все настоящие. Они посыпали фантомов песком и землей, и те лопались как мыльные пузыри. В конце концов Умнику надоело, что стоит ему сделать фантома, как его уничтожают, и лобастик ради озорства изготовил несколько дюжин фантомов-карликов.

— Посмотрим, как вы справитесь с такой загадочкой! — усмехнулся он.

Миражи тотчас перемешались с настоящими стражниками, и растерянные карлики принялись посыпать песком друг друга, подозревая в каждом своем приятеле фантома.

Скоро карлик Буб насыпал песку в ухо карлику Плю, а тому, это, разумеется, не понравилось и он засветил булавой в нос карлику Шуше, а обиженный Шуша пнул Дрызгуна, думая, что это фантом, Дрызгун врезал Бубу, а тот — Глюку — одним словом, не прошло и минуты, как во дворе реактора образовалась самая настоящая свалка, в которой стражники сводили друг с другом старые счеты.

Рыжая Карла, наблюдавшая из окна тронного зала эту неутешительную картину, послала Пупа, Нытика и Требуху разлить дерущихся стражников водой.

— Если мутантики думают, что наши мелкие неурядицы помогут им получить волшебные камни, они глубоко ошибаются, — усмехнулась Карла и отошла от окна, захлопнув ставни.

Королева была неглупа и предусмотрела, как ей казалось, все возможные действия мутантиков, направленные против нее. Она расставила вокруг Магического Кристалла самых верных и надежных солдат с лучшими собаками. Но и этого ей показалось мало: в потайном коридоре, который шел от кухни, она велела установить много надежных ловушек.

Большая часть этих ловушек была изобретена Требухой, известной мастерицей устраивать каверзы ближним.

— Меня ртутью не пои, дай сделать какую-нибудь гадость, — вздыхала иногда толстуха. — Сама не пойму, и в кого я такая уродилась?

— Не в меня? — насмешливо интересовалась королева.

— Нет, Ваша Ужасность! — качала головой Требуха. — До вас мне еще далеко. Я по мелким пакостям специалистка, а вы по масштабным злодеяниям.

Пупырь пробирался по темным ступенькам потайного хода. Откуда-то сверху пробивался тонкий солнечный луч, в котором кружилась пыль. Высокие ступени винтовой лестницы круто поднимались наверх. Внезапно Пупырь почувствовал тревогу, которая словно была разлита в воздухе, и замер, пытаясь разобраться в своих чувствах.

У всех шерстюш очень развита интуиция, которая возмещает отсутствие у них телепатии. В первые годы после Большого Взрыва, когда каждый камень светился и излучал смерть, а любой самый крошечный предмет, размером не больше иголки, мог стать источником чудовищного радиоактивного заражения, выживали либо особи с наиболее развитой интуицией, позволявшей им обходить опасность стороной, либо существа с огромным запасом прочности и выносливости, которым радиация шла только на пользу. Потомки первых стали шерстюшами, а потомки вторых — реакторными карликами.

Чувство опасности не оставляло Пупыря: что-то тут определенно было не так. Шерстюша решил не трогаться с места, пока не выяснит, в чем дело. Он присел на корточки и вгляделся в следующую ступеньку. По форме она была будто такая же, как предыдущие, только отчего-то покрыта обрывком коврика.

Он осторожно потянул за коврик, и под ним обнаружилась пружина. Пупырь легонько нажал на нее, и тотчас из скрытой в стене ниши над его головой выдвинулись два огромных зазубренных копья. Если бы шерстюш не сидел в этот момент на корточках двумя ступеньками ниже, копья пронзили бы его насквозь.

— Похоже, Карла не любит гостей, — тихо произнес Пупырь. — Хотя, с другой стороны, Мумуня тоже их не жалует...

Зная, что от королевы не стоит ожидать поблажек, он был настороже и внимательно высматривал ловушки. Пупырь заметил несколько установленных самострелов и подвешенную емкость с кислотой, которая должна была выплеснуться на него, если бы он задел тонкую, натянутую над полом леску.

Но главную ловушку Пупырь все же пропустил и понял это лишь тогда, когда сверху, из потолочных балок, упала петля и захлестнула его поперек туловища. Не успел шерстюш освободиться, как петля подкинула его к потолку и он повис на приличной высоте. И сразу же, сзывая карликов, загудел большой самодельный колокол, устроенный из перевернутой бочки.

— Ловушка сработала! Ваше Величество, посылайте стражу! — закричала Требуха, подскакивая к трону.

Вскочив, Карла махнула Пупу, и начальник телохранителей бросился в потайной ход, захватив с собой половину стоявших на часах у камня карликов.

На секретной лестнице послышался звон, лязг, возбужденные крики: “Поймали, поймали! Ах ты, зараза, невидимым стал! Не уйдешь! Тащи его к королеве!”

Пуп и несколько дюжих телохранителей вытащили из подземного хода что-то большое, вырывающееся, невидимое. Оно дернулось, оттолкнув стражника, и один из держащих его карликов упал.

— Почему я ничего не могу разглядеть? — раздраженно спросила Карла.

— Потерпите, Ваше Величество, сейчас невидимость у него закончится. Ишь ты, вырывается! А ну, дай сюда веревку! — Пуп навалился и стал обматывать что-то лежащее на полу.

Контуры пленника начали вырисовываться, стали более четкими, и Карла увидела связанного Пупыря. Королева победно взглянула на него, скрестив на груди руки.

— Вот ты и попался, мой старый добрый враг! — сказала она насмешливо. — Неужели ты думал, что сможешь проникнуть сюда и похитить волшебные камни?

Пупырь молчал, но подбородок у него был высоко поднят, и большой грушевидный нос решительно мерцал. Своим гордым видом он показывал, что готов погибнуть, но не уронить достоинства.

— Давайте я убью его, повелительница. Сделаем из него чучело и повесим на крепостной стене, чтобы другим неповадно было, — Пуп лениво замахнулся булавой.

Но Рыжая Карла качнула головой:

— Не слишком-то ты гостеприимен. Будто забыл, что один старый враг лучше двух новых друзей.

— Как скажете, Королева, только я бы его убил, — начальник стражи неохотно опустил булаву.

— Ах, Пуп, Пуп... Как же ты не понимаешь? Если мы убьем его, наша жизнь станет бессодержательной, — возразила Карла. — За кем мы будем охотиться? Кому устраивать ловушки? Кого станем ненавидеть?

Пупырь презрительно улыбнулся. Он не верил хитрой Королеве, каждое слово которой было сплошным лицемерием. Возможно, Карла просто хотела поиграть с ним, как кошка с мышью, но чем заканчиваются такие игры для мыши хорошо известно.

— Тогда почему бы тебе меня не отпустить, Королева? — спросил он. — Отпусти меня, и можешь начинать ловить меня заново.

Рыжая Карла расхохоталась. Зубы у нее были великолепные: белые, крупные и... треугольные.

— Нет уж, Пупырь. Раз я тебя поймала, то отпускать не собираюсь. Более того, я использую тебя как приманку, чтобы поймать и убить твоих друзей. Как ты думаешь, это будет достаточно коварно с моей стороны или просто мелкой пакостью?

— Не пакостью, а подлостью, — поправил Пупырь. — С философской точки зрения, ничего нет хуже подлости и предательства.

— Я тоже люблю философию, но понимаю ее иначе, — заметила повелительница, поглаживая медвежью шкуру. — С моей точки зрения, есть вещи хуже подлости и предательства. Это глупость и невезение. Лучше быть подлым и гибким, чем честным и прямым, как железнодорожная рельса. Есть упрямцы, которые как уткнутся рогами в стену, так и стоят всю жизнь, не понимая, что ее можно обойти.

— Карла, ты не пробовала записывать свои рассуждения? У тебя бы получилось, да и лобастикам было бы чем пообедать... — Пупырь незаметно ощупывал веревку, которой были связаны сзади его руки, но она была прочной и, как развязать ее, он пока не представлял.

Королеве надоело разговаривать с Пупырем, и она приказала Требухе:

— Посадите его в клетку, а клетку поставьте рядом с моим троном. Я хочу, чтобы хитрец все время был у меня на виду. Я не доверяю сторожам, они его упустят.

— Хорошо, Ваше Величество, — Требуха кивнула своим шпионам, и они внесли в тронный зал металлическую клетку с большим замком, в которой когда-то содержались звери из цирка.

Папу-мутантика втолкнули в клетку, и замок щелкнул.

— Не унывай, Пупырь. Тебе недолго придется там сидеть, — утешила его Карла. — Когда мы схватим твоих друзей, я велю казнить вас всех вместе. Но прежде я дождусь затмения солнца и на твоих глазах соединю Магические Кристаллы. Надеюсь, это собьет с тебя спесь.

Первым о том, что Пупыря схватили, узнал дедушка Умник. Встревожившись, что от него долго нет известий, он прочитал мысли Требухи и заодно со всякой чепухой, вроде того, что нужно пополнить запас грачиных гузок и не забыть украсть у Королевы ситцевый чепчик с завязочками, который она все равно никогда не носит, Умник прочел, что Пупырь угодил в ловушку и, запертый в клетке, находится в тронном зале.

Первым делом дедушка рассказал об этом Отелло и связался с Хорошистом. “Пупырь в беде! — просигналил он. — Ему нужна наша помощь!”

Мутантики никогда не бросали друзей на произвол судьбы и решили во что бы то ни стало спасти Пупыря.

— “Мы в полной помойке!”, как сказал бы Шекспир. Даже крыланов не можем позвать на помощь, — с грустью сказал Отелло.

— Почему не можем? Можем! — заявил дедушка Умник. — Садись на плот и плыви по ручью к реке. Поставишь парус, и если ветер будет попутным, к утру окажешься у моста. Расскажешь обо всем Главному Филину, и, я уверен, он вышлет подмогу.

— А я, как стемнеет, постараюсь залезть в реактор по отвесной стене и сброшу вам веревочную лестницу, — решил Бормоглотик. — Вместе мы что-нибудь придумаем.

— Учтите, нам будет нужна варля с матой, — с глубокомысленным видом заметил Хорошист.

— Какая “варля с матой”? — удивился Бормоглотик.

— Ну, марля с ватой. Вдруг Пупырь ранен? — недовольно пояснил лобастик, не любивший превращать коверканные слова вновь в нормальные.

— А я решил было, ты проголодался, — сказал дедушка Умник.

Не теряя времени, Отелло сел на самый быстроходный плот и поднял на нем треугольный парус из плотной холстины. Такой парус был намного маневренее четырехугольного, что немаловажно для прохождения пересеченного фарватера ручья.

— Ты уж, сынок, будь поосторожнее, береги себя! — напутствовал его дедушка Умник.

— Не давайте мне советов, папаша! Я из упрямства не буду им следовать, — проворчал упрямец.

Лобастик оттолкнулся веслом от берега. Ветер надул парус, и плот поплыл, быстро затерявшись в сумерках.

— Как ты думаешь, Бормоглот, помощь подоспеет до затмения солнца? — спросил Хорошист.

— Должна подоспеть, если ветер не сменится и Отелло не станет делать слишком грубых ошибок, непростительных для моряка, — ответил кошачий мутантик.

— Хм, а какая самая непростительная ошибка для моряка? — поинтересовался дедушка Умник.

— Самая непростительная ошибка, которую может допустить моряк — это, не умея плавать, упасть со своего корабля в открытом море, — сказал Бормоглотик.

Хорошист зевнул, прикрыв рукой рот.

— Нас снова ждет бесспячная ночь... Ночь без сопелок и храпелок... — пожаловался он.

— Только жалеть себя не хватало! Подумаешь еда и сон! Главное: вперед и только вперед! — воскликнул Умник.

Мутантики перелезли через стену с торчащими осколками стекла и направились к мрачной громаде реактора.