Глава пятая 

ПУПЫРЬ И МУМУНЯ

А за несколько часов до собрания реакторных карликов в мрачной пещере Трюша с Бормоглотиком по кочкам выбрались из Квакающего болотца и подошли к домику у старого дуба. 

Мумуня и Пупырь места себе не находили от волнения. Большой нос Мумуни тревожно мерцал. Увидев Трюшу, она бросились к ней и стала покусывать её за ушки. Так мутантики выражают свою радость. Люди целуются, а шерстюши покусывают друг друга за ушки. 

— Где ты пропадала? — бранила она дочку. — Мы с папой все утро тебя искали! 

— Мы гуляли с Бормоглотиком. А потом на нас напали карлики и долго за нами гнались! — пожаловалась Трюша.

— Какой ужас! Ты могла погибнуть! — нос Мумуни засветился от волнения.

— Ничего страшного! — примиряюще сказал Бормоглотик. — Мы спрятались у меня в шалаше. Там карликам до нас не добраться!

Рассказывая про свой шалаш, он надеялся успокоить Мумуню, но только ещё больше её взволновал. Она укоризненно уставилась на Бормоглотика, так что тому больше всего захотелось провалиться сквозь землю.

— Как? Она была на болоте? На этом ужасном болоте? Да там утонуть проще, чем укусить себя за локоть!

Надо сказать, что шерстяные мутантики очень гибкие, и укусить себя за локоть им ничего не стоит. Детей они стараются отучить от этой вредной привычки так же, как человеческим детям не разрешают ковырять в носу или грызть ногти.

— А где Пупырь? Он ушел меня искать? — Трюша огляделась, но нигде не увидела своего милого мохнатого папу. 

— Пупырь залез на дерево, — Мумуня укоризненно посмотрела на дочку. — На самую верхнюю ветку. Между прочим, он едва не упал оттуда.

— А зачем он залез на дерево? — поразилась Трюша.

— Как зачем? Чтобы дальше видеть! Должен же я знать, куда запропастилась моя дочь! — донеслось откуда-то сверху. С дуба, цепляясь за выступы в коре, торопливо спускался Пупырь. Вокруг него с назойливым гулом кружили синие пчелы. Им не понравилось, что он приблизился так близко к их гнездам.

Когда он слез с дерева, мутантики отправились в домик пить микстуру от кашля с аспирином. Это был их обычный завтрак. 

Узнав от Мумуни, какая опасность грозила Трюше и Бормоглотику, Пупырь от ужаса подавился упаковкой от аспирина и его пришлось долго щекотать под мышками, пока он не прочихался. Успокоившись, он строго-настрого запретил Трюше и Бормоглотику даже близко подходить к ручью. Он вообще хотел запретить им встречаться, но в это время опять расчихался, и роковых слов не последовало.

Пока Мумуня отсчитывала дочку, жаба Биба со свойственной ей наглостью вскочила на стол, опрокинула чайничек с микстурой и схватила две упаковки слабительных таблеток, которые предназначались на десерт. 

— А ну, брысь отсюда! Бормоглотик, прогони её! — закричала Мумуня, замахиваясь на жабу полотенцем.

— Вот я тебе покажу! А ну отдай сейчас же! — закричал мутантик и с мухобойкой стал гоняться за жабой по домику. Биба уворачивалась с ловкостью, которую трудно было ожидать от этой ненасытной утробы на лапках, и опрокидывала все, что попадалось на её пути. Со звоном разбивалась посуда, и падали стулья. В конеце погони, когда комната напоминала поле брани, жаба Биба забилась под шкафчик, откуда Бормоглотик уже не мог её достать, и довольно чавкала слабительными таблетками. 

— Что вы наделали! Всю посуду перебили! — заахали Мумуня и Трюша, собирая с пола осколки тарелок. — Из чего мы теперь есть будем? 

— Подумаешь! Тарелкой больше, тарелкой меньше! — махнул рукой Пупырь. — Все это — мелочная суета! Главное, чтобы все: и животные, и жабы, и пчелы, и мы, мутантики, чувствовали себя счастливыми и не мешали друг другу жить! А самый простой способ испорить настроение, скажу я вам, это принимать слишком близко к сердцу пустяки, вроде разбитых тарелок и всякой другой дребедени. 

Пупырь иногда любил пофилософствовать, особенно после стаканчика горячей микстурки. Порасуждав всласть, он обычно ложился на набитый листьями диванчик, складывал ручки на толстеньком шерстяном животике и засыпал.  Причем, если его будили, Пупырь сердился и заявлял, что ему мешают думать. 

Но в этот раз уснуть ему не удалось. Не успели Трюша и Мумуня собрать разбитую посуду, а Пупырь прилечь на свой удобный диванчик, как в окошко раздался тревожный стук. Рама распахнулась, горшки с поганками, стоявшие на подоконнике, опрокинулись, и в комнату влетела большая двухголовая ворона-альбинос. Она уселась на спинку кресла. Обе её головы посмотрели друг на друга и одновременно каркнули. Потом правая голова стала склевывать со стола рассыпавшиеся таблетки, а левая хитро посмотрела на Бормоглотика. 

— Опрокинула мои поганочки! А они скоро собирались цвести! — заохала Мумуня.

— Смотри, Трюша, письмо! — кошачий мутантик увидел, что к лапке вороны привязан клочок бумаги. Он осторожно подошел к птице, стараясь её не испугать, и взял записку.

— Ну, что там? Читай скорее! — торопил его Пупырь.

— Тут на древнем языке написано, — пожаловался Бормоглотик, разворачивая письмо.

— Как на древнем? — удивилась Мумуня. — А я считаю, что это просто лист из книги вырван, ты с другой стороны прочти.

Бормоглотик перевернул страницу: на обороте синим фломастером было послание от лобастиков.

— Какой ужас! — воскликнул Пупырь, вырывая у него листок, и быстро пробежав её глазами. — Реакторные карлики решили напасть!

— Я же говорила, говорила, что видела их у ручья, а вы не верили! — всполошилась Мумуня. — Читай, Бормоглот!

От лобастиков к шерстюшам. Послание от 45 апреля 128 года после Большого взрыва.

Шерстюши! У нас для вас плохие новости: реакторные карлики готовы отправиться в завоевательный поход. Их цель: уничтожение всех мутантиков в Лесу, на Свалке и в поселке. Пощады не будет ни для кого. Карлики собираются напасть тайно, остерегайтесь! Рыжая Карла обещала свою руку тому, кто больше всех отличится и заготовит особенно мяса. Предупредите всех, кого сможете! Времени осталось совсем мало. Карлики ждут только сигнала, чтобы выступить.

Ваши друзья лобастики (Хорошист, Отелло, Бубнилка и др.)

После того, как Бормоглот закончил чтение этого ужасного письма, все долго молчали. У маленьких безобидных мутантиков не было ни малейшего сомнения в том, что все написанное на этом неровно вырванном из книжки листе — правда.

Шерстюшам хорошо был известен нрав реакторных карликов, их тупая злоба и жестокость, и они понимали, что им предстоит, быть может, самое тяжелое испытание всей их жизни, вынести которое предстоит не всем. Очень многие шерстюши, которых они знали, закончили свою жизнь в котлах с химической солью, разодранные жадными треугольными зубами реакторных карликов.

Мумуня начала тихонько всхлипывать:

— Какой ужас! Я всегда, всегда знала, что это произойдет! Я только надеялась вырастить Трюшу!  Бедная, бедная моя девочка!

— Спокойно! — оборвал её Пупырь. — Без истерик! Поворачиваться к беде спиной — значит дать ей дополнительный шанс! Нас спасет только мужество и спокойствие!

Бормоглотик ходил взад-вперед по комнате, скрестив руки на толстеньком розовом животике с двумя пупками и помахивая хвостом.

— Здесь что-то не так. Мозаика не складывается, — задумчиво сказал он. — Никогда раньше карлики не отваживались отходить так далеко от своего реактора. Для поддержания нормальной жизнедеятельности им необходим высокий уровень радиации.

— Они могут взять стержни-замедлители с собой или наглотаться радиоактивных гаек, — грустно сказал Пупырь. — У некоторых из них есть даже доспехи из свинцовых пластин, которыми четвертый блок был обшит изнутри. С их помощью они могут продержаться вдали от реактора сколько угодно времени.

— Это все из-за дождей, — запричитала Мумуня. — Дожди сейчас совсем перестали идти! Засуха такая, что листья на дубе облетают посреди лета, а трава уже выгорела. Раньше карлики боялись, что дождь застанет их в дороге, и из реактора и носа не высовывали, а теперь засуха, и они совсем обнаглели.

Трюша поймала двухголовую ворону и выпустила её в окно. Птица опасливо покосилась на пчелиный улей и взлетела, тяжело взмахивая крыльями. Её правая голова буквально засыпала на ходу.

— Устала бедняжка! — пожалела ворону девушка. — Всю ночь летела.

— Неужели так долго! Мы должны предупредить остальных! Реакторные карлики могут быть уже на пути сюда!  —  Пупырь выскочил из домика и подбежал к большому жестяному тазу, который висел на одной из нижних веток красного дуба. 

Обычно, когда жившим в Странном Лесу шерстюшам нужно было предупредить своих соседей об опасности, они колотили в жестяные тазы деревянным молотком, и этот тревожный набат разносился далеко по лесу. Его подхватывали другие шерстюши и тоже начинали долбить в свои тазы, и вскоре уже весь маленький народец мутантиков, рассеянный по непроходимым чащам Странного Леса и его окрестностям, вплоть до Свалки и до устья ручья, где он впадал в Старый Город, знал, что нужно быть начеку.

— Идите сюда! — донесся с улицы встревоженный голос Пупыря. — Только будьте очень осторожны!

Бормоглотик, Трюша и Мумуня выскочили следом из домика и замерли у дуба. Жестяной таз пропал, а с ветки болтался только обрывок проволоки. Рядом с деревом стоял растерянный Пупырь и держал в руке деревянную колотушку.

— Реакторные карлики уже где-то здесь! — сказал он мрачно. — Они украли наш таз.

Мумуня обошла дерево кругом и вскрикнула. В стволе дуба торчало короткое ржавое копьё, пригвоздившее двухголовую ворону-посланца. Она не успела улететь далеко, и теперь две её головы безжизненно свешивались вниз. Ворона была посыпана чем-то белым и неприятно пахнущим — химической солью или хлоркой. Реакторные карлики побеспокоились, чтобы сохранить мясо как можно дольше свежим.

Мутантики прижались друг к другу и в тревоге огляделись. Каждый камень, каждый пень или каждая куча песка около них могли оказаться реакторными карликами, притаившимися в засаде. Так и произошло: на дорожке перед домом, по которой они только что прошли, стояла большая ржавая бочка. Она появилась только что, и раньше ни Пупырь, ни Мумуня, ни Трюша её не видели. А так как бочки сами собой, как известно, не ходят, то все сразу стало ясно.

— Один там! — прошептал Бормоглотик. — А другой там! — и он показал на большой серый камень, как бы случайно валявшийся около тропинки метрах в двадцати от дуба и чуть засыпанный прошлогодней листвой.

— Мы должны пробиться к дому! Трюша, иди сюда! — Пупырь схватил дочку и Мумуню за руки, и они помчались к своему домику. Главная дорожка к нему и входная дверь охранялись замаскировавшимся карликом, и маленьким мутантикам, подсаживая друг друга, пришлось пролезать через окно. Последним вскарабкался Бормоглотик и захлопнул деревянные ставенки. Тем временем Пупырь поспешно закрыл дверь на засов.

Едва он успел это сделать, как дверь стала вздрагивать под мощными ударами, а во второе, ещё не закрытое ставней окно влетел метательный камень и разбил вдребезги последний горшочек с цветущими поганками. Почти сразу же за камнем на подоконник залез коренастый мохнатый карлик держа в руке булаву из куска трубы.

Прежде чем он успел прыгнуть в комнату, Бормоглотик, не растерявшись, выплеснул на него графин воды. Карлик злобно завизжал и покачнулся. В ту же секунду Пупырь захлопнул ставенки, и карлик свалился вниз. В щёлку Трюша увидела, как он катается по земле, чтобы поскорее обсохнуть. Карлики ненавидят воду, и даже несколько капель дождя приводят их в панику и они трусливо забиваются под фундамент реактора.

Мумуня была права, карлики именно потому и решились на поход, что вот уже несколько недель стояла страшная засуха. Солнце палило, как никогда, и даже ручей, раньше полноводный, местами почти высох. Даже радиактивные дожди, которые обычно шли по ночам и выжигали траву в Странном лесу, теперь прекратились.

— Ну как там? Что происходит? — спросила Мумуня.

— Они окружают дом, — Бормоглотик наблюдал за тем, что происходило на улице, сквозь щель в ставне. Он видел, как камни, сухие сучья, шины, ржавые листы железа и другой мусор, разбросанный вокруг, теперь становится карликами-воинами. Они бродили вокруг дома и изредка швыряли в закрытые ставни метательные камни и копья. Одно из таких копий вонзилось в ставню, за которой стоял Бормоглотик, дерево вздрогнуло, и мутантика стукнуло по лбу.

— Ой! — Он потер лоб и отодвинулся подальше от окна.

— Теперь ясно, что карликам известно, что мы обо всем знаем, — глубокомысленно заявил Пупырь. — В некотором роде: “Veni, vedi, vici” — “Пришел, увидел, победил”, если вы, конечно, понимаете, кого я процитировал и что имею в виду.

—  Папа, а что ты имеешь в виду? — не поняла Трюша.

— Карлики проследили ворону, которая принесла нам послание, и теперь не выпустят нас из домика живыми, — великодушно стал объяснять Пупырь. — Они не могут допустить, чтобы мы предупредили остальных. Безусловно, с точки зрения военной стратегии это вполне оправдано, хотя по отношению к нам жестоко и безнравственно.  Карлики считают, что цель оправдывает средства. В этом случае мы сталкиваемся с первобытной логикой силы, на которую всегда опираются все тупые и жестокие существа.

Даже в минуту опасности Пупырь не смог удержаться от своей обычной привычки философствовать. Мумуня порывисто обняла Трюшу.

— Не слушай папу! — с горечью сказала она. — Ему плевать если мы все погибнем, лишь бы только у него был лишний повод поразглагольствовать!

В щелку Боромглотик увидел, как несколько реакторных карликов выкатили из леса большую железную бочку. Они поставили её возле дуба, и бочка превратилась в Толстого Грыза — предводителя их третьей сотни воинов.

Пыхтя, Толстый Грыз встал и несколько раз оглушительно хлопнул себя ладонью по брюху, а потом громко икнул. Реакторные карлики загоготали и стали подходить к нему.

Толстый Грыз отдал им какой-то приказ, показывая рукой на домик. Воины исчезли в лесу и через несколько минут вернулись с большим бревном. Они разогнались и с разбегу начали таранить им дверь.

Но шерстяные мутантики были уже готовы к приступу и встретили его достойно. Ещё раньше они наполнили водой из ведра две резиновые клизмы и одну большую брызгалку. Они выставили свое оружие в специальные бойницы — узкие отверстия, проделанные в двери, и как только враги приблизились, встретили их дружным водяным залпом. А тут ещё Мумуня забралась на чердачок и выплеснула карликам на голову пластмассовый таз с замоченным в стирательном мёде бельем. Послышались вопли, как будто их ошпарили кипятком и, бросив таран, враги разбежались, и стали издали забрасывать домик камнями и копьями.

— Ну, как мы их? — засмеялся Бормоглотик. — Теперь больше не сунутся! А где вода, я хочу наполнить брызгалку?

— Воды больше нет. Я её только что всю вылила, — печально сказала Мумуня.

— Но как же так?

— А вот так, не удержалась и вылила. Даже белье не стала вытаскивать, выплеснула прямо с бельем, —  Мумуня положила пустой таз на пол дном кверху и уселась на него, мрачно скрестив на груди руки.

Теперь, когда воды больше не осталось ни капли, мутантики были совершенно беззащитны. Если карлики снова начнут осаду, им нечем уже будет отразить их натиск.

Но карлики не собирались больше таранить дверь. В их примитивных мозгах созрел более жестокий план. Они вернулись из леса с сухими сучьями, ветками и хворостом и стали обкладывать домик со всех сторон. Ставни и дверь они вымазали смолой, а ветки сверху присыпали сухими листьями.

— Они хотят нас поджарить заживо! — закричала Трюша, прижимаясь к Бормоглотику.

Мумуня вскочила и принялась бегать по комнате, сосредоточенно бормоча в рифму: “Что делать, что делать, что делать, как быть? Как дочку спасти и себя сохранить? Что делать, что делать, что делать, как быть?”

Все были встревожены, один Пупырь вел себя на удивление спокойно. Он взял мешочек и стал складывать в него все лекарства и таблетки из буфета. Причем, просроченные лекарства он откладывал в сторону, чтобы съесть их в первую очередь.

— Не хотите перекусить? — спросил он. — Чем больше мы понесем в себе, тем меньше нам придется нести на себе, если вы опять же, понимаете, что я имею в виду. Доченька, скушай глюконатика кальция или, может, гомеопатии?

— Папа, ты сошел с ума? — удивилась Трюша. — Нас же сейчас поджарят!

— Ничего подобного, — Пупырь выпил бутылочку микстурки от кашля, облизнулся  и вытер губы. Мутантики смотрели на него с изумлением.

— Суета, сует и всяческая суета... Вы забыли, что у нас есть подземный ход! — гордо объявил он.

— Подземный ход? У нас есть подземный ход? — не поверила Мумуня.

Пупырь неторопливо встал и подошел к пузатому буфету в углу кухоньки:

— Бормоглот, а ну помоги-ка мне его сдвинуть! Только не жди, что за эту мелкую услугу ты получишь руку Трюши.

Бормоглотик и Пупырь навалились на буфет, он со скрипом отъехал в сторону, а под ним был деревянный люк с кольцом. Пупырь поднял крышку люка, и все увидели, что под ним начинаются ступеньки.

— Но почему ты раньше никогда об этом не говорил? — ахнула Мумуня.

— А ты не спрашивала, — засмеялся Пупырь. — Я прокопал его потихоньку, как только мы перебрались сюда.  Всегда знал, что он может пригодиться. Предусмотрительность — свойство мудрых. Вы решили, что скоро погибнете, а тут вдруг раз — и подземный ход!

В дверь раздался требовательный стук.

— Эй вы там! Выходите сами! — раздался ехидный голос Толстого Грыза.  — Не заставляйте нас поджигать дом! Ну, чего замолчали? Испугались? Я вас хорошо понимаю! Сегодня же вечером вы будете за столом у королевы... Или ещё точнее, на столе у королевы... Ха-ха!

Бормоглотик взял бутылочку с микстурой от кашля, в которой ещё оставалось немного лекарства, и быстро наполнил им клизму.

— Жалко тратить на этого дурака такой хороший продукт, — ворчал он.

— Ну так как, будете выходить или нет? — не унимался Толстый Грыз. — У нас есть для вас хороший подарок: целое ведро замечательной хлорки, чтобы вы не испоритились на такой жаре, маленькие уродцы! А-а-а!

Вдруг он завизжал и, уронив себе на ногу булаву, откатился от домика. Бормоглотик прокрался к двери и, просунув в бойницу носик клизмы, окатил его остатками микстуры.

Мутантики весело засмеялись.

— Поджигайте их! — обозлившись завопил Толстый Грыз. — Поджигайте!

Один из реакторных карликов вытащил из мешочка, висевшего у него на шее, старую зажигалку и стал крутить ржавое колесико, высекая искру. Его начальник подбадривал воина уколами копья. Наконец, после третьей или четвертой попытки искра все-таки появилась, и хворост, которым был обложен домик, запылал.

— Если они попытаются выйти, сразу забрасывайте их камнями! — командывал Толстый Грыз. — Ни один из них не должен стать невидимым!

Карлики приготовили камни и метательные копья, чтобы закидать ими шерстюш, если они решат прорваться. Домик маленьких мутантиков пылал уже до самой крыши. Поднимавшийся ввысь дым потревожил сторожевых пчел, которые в это послеобеденное время мирно отдыхали. Улей вздрогнул, из него появилось черное гудящее облако. Реакторые карлики ничего не заметили, потому что треск огня заглушал жужжание, и их глаза были прикованы к горящему домику.

— Как только дом прогорит, сразу начинайте разгребать угли! — приказал Толстый Грыз. — Королева должна получить свежее мясо ещё до заката. Она должна накормить Паука! Пошевеливайтесь, дураки! Что с твоей рожей, Кука?

Стоявший рядом карлик вдруг застонал и схватился за щеку. Она у него распухала прямо на глазах — яд сторожевых пчел действовал мгновенно. А потом всех буквально окутало черной жужжащей тучей.

— Пчелы! — завопили карлики и бросились в лес. Разозленные пчелы преследовали их по пятам, жаля, куда придется. От их укусов карликов спасла только их потрясающая живучесть и то, что добежав до леса, они догадались превратиться в камни. Пчелы, недоумевающе жужжа, не понимая, куда подевались их враги, некоторое время кружили над серыми камнями, а потом вернулись в свой улей.

От домика маленьких мутантиков, в котором они так уютно и мирно жили, остались только фундамент из почерневших кирпичей, от которого поднимался тонкий смрадный дымок, и обгоревший буфет.

А лишившиеся крова мутантики пробирались по узкому подземному ходу, пока наконец не оказались в густых зарослях краснотала справа от полянки.

Бормоглотик осторожно высунул голову из кустов и осмотрелся: кажется, всё спокойно. Реакторных карликов поблизости не было. Пчелы прогнали их.

— Вы с Трюшей бегите к леснику Мокею, пусть он уходит, — прошептал Пупырь. — И будьте осторожны! А мы с мамой побежим на Свалку и предупредим мутантиков, которые там живут, об опасности. Как только наступит ночь, встречаемся у ручья в камышах.

Мумуня крепко обняла дочку.

— Будь осторожна и чуть что, сразу становись невидимой! Поняла?

Трюша кивнула, поцеловала маму, и они с Бормоглотиком скрылись в кустах краснотала. Они направились к полянке у маленького озера, на которой стоял шалашик старенького Мокея, их ближайшего соседа по Странному Лесу. Шерстюшу Мокея называли лесником, потому что он ухаживал за деревьями, знал все травы и каждый день кормил синерогих оленей, сходившихся к нему со всего леса. Трюша и Бормоглотик опасались, что они не успеют предупредить Мокея об опасности, потому что отряд Толстого Грыза прошел в ту сторону раньше них.

А Пупырь и Мумуня побежали по тропинке к броду через ручей, за которым была Свалка.

— Почему ты отпустил нашу девочку с Бормоглотиком? — спросила Мумуня. — Ты уверен, что он сможет за ней присмотреть?

— Может, он и не лучший жених, но он её любит. В лесу они будут в большей безопасности. Среди деревьев всегда можно спрятаться, — сказал Пупырь. — Ты ведь помнишь, что путь на Свалку лежит через Заросли Красноглазых Собак, и мне не хотелось брать Трюшу с собой.

Супруги-шерстюши пробрались через частый березняк с пожелтевшими от засухи листьями и по пути едва не наткнулись на большой отряд реакторных карликов под командованием Собачьего Хвоста. Сам молодой военачальник ехал на трехколесном велосипеде впереди своего отряда. Довольно забавно было наблюдать, как он широко расставляет колени, которые, когда он нажимал на педали, поднимались гораздо выше руля.

Сзади на самокатах ехали отборные воины Собачьего Хвоста, мрачные, низколобые карлики, которые, кроме копий и метательных камней, несли ещё и специальные кнуты, сплетенные из прочных веревок, на концах которых были привязаны тройные рыболовные крючки. За самокатчиками несколько карликов катили тележку, на которой стояли большое железное ведро с хлоркой и второе ведро с химической солью.

Пупырь и Мумуня притаились за толстым березовым стволом, приготовившись, как только карлики их заметят, сразу стать невидимыми.

Видимо, реакторные карлики плохо знали этот лес, потому что они двигались не по короткой тропинке, пересекавшей его из конца в конец, а по старой асфальтовой дороге.

Собачий Хвост наехал передним колесом на лежавшее поперек дороги бревно и шлепнулся с велосипеда. Бревно зашевелилось и превратилось в лазутчика. Это был тощий маленький карлик со злобным сморщенным личиком и большой красной бородавкой на лбу, за поясом у него были два кинжала, сделанные из половинок разломанных ножниц. На его голове было что-то вроде черного капюшона, в который он прятал свою безобразную голову. Мутные глазки карлика непрестанно слезились, так что казалось, что он постоянно плачет.

— Что ты тут делаешь, Нытик? Чего валяешься посреди дороги? — Собачий Хвост вскочил и гневно сорвал с карлика капюшон.

Лазутчик съежился ещё больше, сделавшись похожим на гриб.

— Секретный приказ Королевы, — сказал он хриплым шёпотом, испуганно оглядываясь по сторонам, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь.

— Какой приказ? Почему я о нем ничего не знаю? Отвечай! — Собачий Хвост нахмурился. Шрам на его лице побагровел от гнева.

Нытик отступил на полшага и поклонился:

— Я не могу сказать. Это секретный приказ.

— Ах так! — вождь сбил шпиона с ног и занес над его головой булаву с гвоздями.

— Тогда ты унесешь свой секрет с собой в могилу. Ты готов к этому?

— Вы убьете личного шпиона Королевы? — вкрадчиво спросил Нытик.

— Королеве не нужен мертвый шпион, — ответил тот, занося булаву ещё выше. — Я скажу Карле, что убил тебя случайно. Мой велосипед наехал на бревно, а я сгоряча ударил по бревну булавой. Королева скорее поверит мне, чем старой дохлятине, которую давно нужно было бросить в пруд, — и Собачий Хвост грубо толкнул шпиона ногой.

Нытик вздохнул и вытер слезящиеся глаза.

— Королева приказала мне следить за каждым вашим шагом. Она боится измены и хочет выяснить, кто из вас двоих: вы или Бешеный Блюм больше достоин её руки.

— Вот как? — Собачий Хвост усмехнулся. — Очень непредусмотрительно со стороны Рыжей Карлы доверять такое важное решение ничтожеству вроде тебя. Ты уже был у Бешеного Блюма? Где он сейчас?

— Он штурмует библиотеку. Лобастики закрылись в книгохранилище и сопротивляются. Блюм уже потерял двух воинов, они упали в канализационный люк, когда попытались пойти в обход.

Собачий Хвост и его воины расхохотались. Чувство юмора у карликов было весьма своеобразным, ничто не веселит их так, как рассказы о несчастьях других, и самое большое удовольствие достовляет им история о том, как карлик Блохарь выбил карлику Щупарю три зуба и глаз, а карлик Щупарь откусил Блохарю нос и отрубил секирой два пальца на ноге, а потом они помирились и пошли пить ртуть.

— Этот тупица Блюм скоро останется без солдат, — заявил Собачий Хвост. — Ты говорил с ним?

— Да, начальник.

— И что он? Боится меня? Я ведь моложе и сильнее! — и он с легкостью приподнял шпиона за шиворот одной рукой.

Нытик захихикал и, наклонившись к его уху, прошептал:

— Блюм предлагал мне убить вас. Он обещал мне теплую нору недалеко от главного реактора, два куска уранового стержня и столько мяса, сколько я пожелаю. Но если вы предложите мне больше, мой господин, я донесу на Блюма Королеве, и она прикажет утопить его в пруду за измену.

— Не надо доносить! Я сам убью этого мерзавца! Только вначале сотру с земли Свалку и всех шерстяных мутантиков! Передай королеве, что к завтрашнему вечеру я принесу ей много, очень много голов! — взревел рассерженный Собачий Хвост и, отшвырнув Нытика с дороги, так что тот ударился о дерево, вскочил на велосипед.

Самокатчики и пешие карлики заспешили за ним, направляясь к Свалке. Нытик поднялся с земли и потер ушибленный бок. Потом он вытащил из-за пояса половинку ножниц и потрогал острие.

—  Этот Хвост слишком жесток и глуп, чтобы долго продержаться. Нужно мне было принять предложение старины Блюма, — пробормотал он. — Хотя я сделаю лучше, я донесу на них обоих Королеве. Пусть они перегрызут друг другу глотки, а рука Карлы достанется мне.

Нытик дробно засмеялся, натянул на голову черный капюшон и, пригнувшись, быстро заспешил по дороге по направлению к видневшейся в отдалении громаде реактора.

Из-за деревьев выглянули Пупырь и Мумуня.

— Они спешат на Свалку, но если я побегу по тропинке, то смогу их опередить! — сказал Пупырь.

— Но там же красноглазые собаки! Они сожрут тебя, я боюсь! — Мумуня вцепилась в его рукав.

— Жди меня у мостика в камышах! Я скоро вернусь! “Вовек шлемоблещущий воин пред градом дротов не дрогнет, скорее умрет, чем отступит!” — и Пупырь, не оглядываясь, помчался по тропинке, подбадривая себя сагами.

Тельце у Пупыря было пузатенькое, совсем невоинственное. Он вовсе не был похож на “шлемоблещущего” воина, и от одной мысли, что мужу придётся пробираться мимо красноглазых собак, Мумуню Охвтывал ужас. Пупырь, перепрыгивая с камня на камень, пересек наискось ручей и исчез в густых зарослях на противоположной стороне, махнув на прошание жене рукой.

— Все будет в порядке! Не волнуйся! — крикнул он.

Мумуня, охая, отправилась к мостику, нашла в камышах уютное местечко и уселась на кочку. Её большой нос светился от усталости и беспокойства, хотя волноваться Мумуне было нельзя. Она должна была беречь себя,  потому что скоро у Трюши появится братик или сестричка, а, может, даже братик и сестричка вместе, потому что у шерстяных мутантиков часто рождаются двовйняшки.

С другой стороны ручья, из зарослей, в которых обитали красноглазые собаки, донесся отдалённый вой и звуки грызни. Хлопая крыльями, с дуба сорвался и полетел на этот звук большой черный ворон, известный любитель падали.

— Только бы с Пупырем ничего не случилось! — встревожилась Мумуня.  Она достала маленький камешек на веревочке, который был у нее вроде талисмана и стала поглаживать его, шепча: “Только бы с Трюшей и Пупырем все было хорошо... Пожалуйста! Только бы с Трюшей и...”

Камыши совсем близко от Мумуни зашуршали, их высохшие коричневые верхушки шевельнулись, и  к шерстюше на колени прыгнула розовая жаба Биба, во рту у которой была упаковка слабительных таблеток.

— К-ква! — дружелюбно произнесла она. Жаба забралась в карман Мумуниного кухонного фартука, который та не успела снять утром, когда напали карлики, и, ощущая себя в полной безопасности, начала чавкать, поглощая слабительные таблетки.