Глава восьмая

МАГИЧЕСКИЙ КРИСТАЛЛ

— Кто идет? — крикнул телохранитель Королевы, его тёмный силуэт с копьём виднелся на крепостной стене.

— Бешеный Блюм, Победитель Великана, Разрушитель Библиотеки! — громко ответил вождь, останавливая колесницу у ворот.

Но на телохранителей Королевы перечень подвигов старого вождя не произвел никакого впечатления. Они были наглые, глупые и слушались только Рыжую Карлу.

Увидев, что створки ворот не раздвигаются, Блюм гневно забарабанил по ним палицей.

— Открывайте, собаки, пока я не велел вас искупать! — взревел он.

— Пароль! Королева не велела никого пропускать без пароля, — крикнули со стены.

— Я не знаю пароля!

— Тогда жди до утра. Ты вот говоришь, что ты Блюм, а, может, ты вовсе не он!

Разозлённый карлик (а своё прозвище “Бешеный” он получил не случайно) щелкнул кнутом и, обвив им шею начальника стражи, сдёрнул его со стены, как морковь из грядки, и пощекотал ему живот концом копья.

— А теперь ты узнал меня, собака?

— Да, начальник... Ты, и правда, Блюм! — сдавленным голосом прохрипел стражник. — Блюм везет пленных для Паука, открывайте, ребята! — крикнул он наверх. Ворота открылись, и победитель въехал на строго охраняемую территорию реактора. В его колеснице были связанные пленные лобастики, почти уже потерявшие сознание от боли, долгой скачки и дорожной пыли.

В ожидании жертвоприношения лобастиков бросили в подземную клетку, где уже находились Пупырь и Мумуня. Убедившись, что все пленники крепко связаны, тюремщики захлопнули клетку, закрыли её на большой амбарный замок, а сами встали снаружи. Но вскоре, как обычно бывает у всех лиц данной профессии, они решили выпить, и стражники отправились в караулку хлебнуть ртути.

— Вам недолго осталось ждать, — крикнули они. — Слышали рев? Завтра вас отдадут Пауку.

Когда тюремщики ушли, Отелло открыл глаза и спросил шепотом:

— Эй, друзья по несчастью, у кого-нибудь из вас свободны руки? Нам нужно освободиться от верёвок.

— Мы уже пробовали: не выходит. Уж что-то, а вязать узлы карлики умеют, — грустно отметил Пупырь. Они с Мумуней, как две рыбы, были опутаны частой ячеистой сетью, а потом ещё и туго обмотаны верёвкой.

— Это ты, Пупырь? — удивился Умник, услышав знакомый голос. — Как вы сюда попали, мы же послали вам предупреждение с птицей?

— Так получилось. Во всяком случае, спасибо вам за письмо, — поблагодарила Мумуня.

Хорошист перекатился за живот и, приподняв голову, посмотрел между прутьями решётки. Недалеко от них на перевернутом бочонке лежала заточенная половинка ножниц, забытая одним из тюремщиков.

— Умник, ты смог бы телепортировать, то есть перенести её сюда? — спросил он.

— Попробую, но для этого я должен вначале её разглядеть, — дедушка Умник с трудом привстал и оперся спиной о решетку. Он посмотрел на половинку ножниц, напрягся, и она чуть-чуть шевельнулась.

— Слишком далеко, — пожаловался старый лобастик, бессильно закрывая глаза. — Не могу!

— Попытайся ещё раз, это наш единственный шанс!

— Я понимаю, что единственный, но не могу!

— А ты напрягись, а мы с Хорошистом тебе поможем...

— Ладно, тогда давайте все вместе...

И все три лобастика уставились на ножницы. Со второй или третьей попытки ножницы упали с бочонка и медленно стали двигаться по каменным плитам пола в их сторону, а потом чуть приподнялись и протиснулись сквозь прутья решётки. Отелло, перевернувшись на спину, схватил  их связанными руками и кое-как разрезал веревку. Потом, когда он уже освободился ему было несложно перерезать верёвки на остальных.

— Совсем не чувствую рук. Хамское хамство со стороны карликов было связать нас так крепко, — пожаловался Хорошист, растирая запястья себе, а потом и дедушке Умнику, который едва держался на ногах.

— Как ты, мать моя? Все в порядке? Как твой живот? — Пупырь помог жене выпутаться из разрезанной сети.

— Вроде ничего. Я старалась лежать очень осторожно, чтобы не придавить малыша, — сказала Мумуня. Она дотронулась ладонью до округлившегося живота и с облегчением ощутила, как крошечный шерстюша, живой и невредимый, толкается пяточкой.

Но, хотя пленникам удалось освободиться от верёвок, от этого их положение не намного улучшилось. Они же были заперты в подземной клетке, и не меньше десятка дверей отделяли их он внешнего мира. К тому же каждую минуту могли появиться карлики-тюремщики, чтобы проверить, всё ли в порядке.

Вдруг из глубин реактора раздался жуткий звериный рёв, и бетонные стены завибрировали. Мумуня зажала ушки ладонями, чтобы не оглохнуть.

— Масенький Паучок проснулся. Нужно отсюда выбираться, а то как бы он не решил познакомиться с нами поближе, — сказал Пупырь.

— Легко сказать. Посмотри, какой огромный замок, а у нас нет ключа! — Отелло просунул руки сквозь решетку и ощупал стальные дужки ржавого замка.

Мутантики оглядели подвал в надежде найти запасной ключ, но все ключи карлики унесли с собой, да и ничего, чем можно было бы перепилить решётку, тоже не было. Зато в углу они увидели большой стеклянный шкаф, где на полочках стояли всевозможные склянки и бутылочки. Пупырь выбрал верёвку подлиннее из тех, которыми они были связаны, и, сделав на одном её конце петлю, набросил её на ручку шкафа и открыл дверцу.

— Хочешь поиграть в индейцев? Умри, несчастная, и все такое прочее? — с усмешкой поинтересовался Отелло.

— Ты хорошо видишь в темноте? Лобастики ведь, кажется, ночные мутантики, — не отвечая спросил у него Пупырь. — Тогда прочти всё, что написано на пузырьках.

— Зачем нам какие-то пузырьки? — удивился Отелло. — Ключа там все равно нет.

— Читай, читай! — торопил его Пупырь. — Только не пропускай ни слова.

— Ну, как знаешь... — лобастик пожал плечами и, прищурившись, стал читать:

— Шампунь от перхоти... Бальзам для заживления ссадин... Синильная кислота от изжоги... Перекись водорода... Йод... Мыльная пена для ванной... Спирт... Зеленка... Снова йод... Камфора... Растирание для спины... Мышьяк внутривенно... Ну вот, прочитал... Кажется, тут у карликов аптечка... И зачем это надо было?

— И это всё? Ты ничего не пропустил? — разочарованно спросил Пупырь. — А что написано вон на той большой бутылке из толстого стекла?

Отелло снова прищурился.

—  А вот её я и пропустил! “Жидкость для борьбы с прыщами для юных карликов”, — прочёл он.

— Это то, что нам надо! Давайте её сюда! — торжествующе воскликнул шерстюш и зажал себе рот ладонью, спохватившись, что закричал слишком громко.

— Поздновато ты затеял бороться с прыщами, Пупырь. Жить нам осталось всего пару часов, — невесело усмехнулся Умник.

Но чтобы не спорить, лобастики сосредоточились, мысленно приподняли бутылку, и она по воздуху перелетела в руки Пупыря. Он осторожно открыл стеклянную пробку. Держа бутылку как можно дальше от себя, он попросил всех отойти в сторону и вылил жидкость для борьбы с прыщами на дужку замка. Послышалось шипение, и в плитах пола, на которые упали капли, образовалось выжженное отверстие, из которого струйкой потянулся белый дымок. А потом замок вдруг с лязгом отвалился, дужки его оказались совершенно разъедены и оплавились.

— Ну вот и все. С замком разобрались, — сказал шерстюш, отбрасывая бутылку подальше от себя и тщательно следя, чтобы ни одна капля не попала на кожу. — Жидкость для борьбы с прыщами нам больше не понадобится.

— Но как это тебе удалось? Что было в этой бутылочке? — поразился Отелло, наклоняясь и разглядывая оплавленный замок, который лежал в кипящей лужице на разъеденных плитах пола.

— Обычное средство от прыщей, — объяснил Пупырь. — Разве ты не знал, что карлики вытравляют прыщи азотной кислотой?

— Азотной кислотой? Но это же страшный яд! Она даже металл растворяет в два счета! — воскликнул Хорошист.

— Ну наконец-то ты догадался! А думаешь зачем я её вылил на замок? Решил вылечить его от прыщей? — иронически спросил Пупырь, открывая решетку и помогая Мумуне перепрыгнуть через кислотную лужицу.

Мутантики вышли из клетки и, прокравшись к двери подвала, прислушались. В коридоре они услышали шаги и голоса карликов-стражников, которые, хлебнув ртути, направлялись посмотреть на пленников.

— Карла не хочет ждать завтрашнего жертвоприношения. Она велела накормить Паука прямо сейчас. Он свои ревом мешает ей спать, — сказал один из стражников, звякая связкой ключей и стараясь попасть ключом в замочную скважину.

— Хотел бы я спать вместе с Карлой! Я бы знал, как её успокоить, — заявил другой, и все карлики загоготали.

— Трам, дай сюда ключи, ты совсем пьян! — раздражённо произнес третий, и опять зазвенели ключи.

— Сюда идут! — вскрикнула Мумуня. — Нас сейчас схватят!

Мутантики заметались по подвалу, но спрятаться от четырёх вооруженных тюремщиков, было негде. Подвал ведь совсем маленький, и карлики сразу бы их обнаружили.

— Видно, сегодня моя очередь был героем, — прошептал Пупырь. — “Вовек шлемоблещущий воин...” Возвращайтесь в клетку и притворитесь, что связаны, а об остальном я позабочусь!

У мутантиков не было времени спрашивать, что задумал Пупырь, они прыгнули в клетку и поспешно закрыли за собой дверцу. Укладываясь на холодный пол и набрасывая на себя верёвки, как будто он связан, Отелло оглянулся. Пупыря нигде не было: он сделался невидимым.

Загрохотали шаги, и в подвал ввалились карлики.

— Здесь они, куда они денутся? Связаны, как висельники на эшафоте! — захохотал стражник Трам, подбрасывая на ладони ключи. — Кукиш, дай фляжку, я хочу глотнуть ртути, а потом потащим их Пауку.

Карлик Кукиш протянул было ему фляжку, но вдруг ойкнул и уронил её на пол. Кто-то так ударил его по затылку, что из глаз посыпались искры.

Он оглянулся, но за ним никого не было, кроме совсем пьяного Трама, который не мог ничего сказать, а только показывал на него пальцем и хихикал.

— Ах ты, рожа, чего дерешься? Я из-за тебя ртуть пролил! — заорал на Трама Кукиш и сгоряча врезал ему палицей по лбу и тот растянулся на полу без чувств, вытянув ноги.

— Ты зачем моего друга обидел, толстяк? — взревел широкоплечий карлик по имени Свиное Рыло, который давно уже затаил обиду на Кукиша после того, как в прошлом году тот стащил у него овечью ногу и банку свежекопченых дождевых червей.

Не стараясь выяснить, в чём дело, Свиное Рыло вмешался в драку да так активно, что, два раза перевернувшись в воздухе, Кукиш разбил головой стеклянный шкаф.

— Эй, перестаньте! Большой Паук не станет ждать! — крикнул подошедший стражник. Он хотел мирно разнять сцепившихся тюремщиков и даже встал между ними, как вдруг кто-то дал ему пинка, да такого сильного, что Глюк едва удержался на ногах.

— На командира руку поднял! Я тебя самого Пауку скормлю! — и, утратив всё своё миролюбие, Глюк с палицей набросился на Свиное Рыло, решив, что это он ударил. Помахав палицей с минуту, Глюк вдвое сократил у Свиного Рыла количество целых ребер, а тот, не оставшись в долгу, откусил ему ухо.

Теперь в стороне остался только один карлик из пяти — Драчун. А с таким прозвищем наблюдать за дракой и не влезть в нее, согласитесь, просто обидно. Он некоторое время скреб затылок, размышляя, чью сторону принять, а потом с воплем: “А какая разница!” стал тузить всех подряд. Комок дерущихся, визжащих тюремщиков вкатился в клетку и, врезавшись в стену, распался на отдельных участников.

Пупырь быстро нахлобучил на голову Драчуну пустой горшок — так как он всё ещё оставался невидимым, впечатление было такое, что горшок сам передвигается по воздуху, и прошептал:

— Ну, чего ждёте? Бегите!

Мутантики быстро выскочили из клетки и захлопнули дверцу. Карлики были так заняты выяснением отношений, что даже не заметили этого. Как раз в эту минуту Свиное Рыло и Драчун, объединившиеся против Глюка и Кукиша, тузили их чем попало, а Трам похрапывал у стены и, очевидно, ему снился кошмарный сон, потому что во сне он размахивал руками и кричал: “А ну, отдай, кому говорю! Это моё!”

Мутантики выбежали в коридор и, навалившись на дверь подвала, закрыли её на засов.

— А где Пупырь? — забеспокоилась Мумуня. — Мы его с ними не закрыли?

— Вот и нет! — успокоил её родной голос, и рядом медленно стали возникать знакомые очертания мужа.

— Ну, разве я не Ахилл? То есть я хочу сказать, что тоже умею драться пяткой! — похвастался Пупырь. Он попытался выпятить грудь, но вперёд выставился животик.

Не теряя времени, мутантики стали пробираться по темному подземному коридору со множеством дверей и лестниц. Они находились на подземном уровне реактора, где много лет назад размещались служебные помещения АЭС. В стенных нишах стояли проржавевшие огнетушители, а на одной из дверей висела покосившаяся табличка с черным треугольником, на ней можно было прочесть полустершуюся надпись: “...ышенная ..диация! Без защитных костюмов не...”

Услышав в одном из коридоров топот, беглецы спрятались за деревянным щитом, и мимо них в сторону подвала пробежали с десяток личных телохранителей Королевы в блестящих железных доспехах.

— Рыжая Карла беспокоится, почему так долго не ведут пленников... Большой Паук разорвал паутину ревёт, если его срочно не накормить, он может вырваться! — крикнул начальник стражи Пуп.

И снова коридор задрожал от жуткого рёва, и один из огнетушителей со стены с лязгом упал.

— Похоже, мы здорово переполошили этот реакторный муравейник! — устало улыбнулся Умник. Он не мог идти быстро, и Хорошист с Отелло поддерживали его под руки.

Как только телохранители пробежали, мутантики выбрались из-за щита. Продолжать идти по главному коридору было опасно, тут их будут искать в первую очередь, и поэтому они свернули в один из боковых коридоров.

Беглецы рассчитывали, что он выведет их на поверхность, но не тут-то было. В конце коридора была глухая бетонная стена, а в стене — единственная железная дверь.

— Мы не туда повернули! Кажется, придется возвращаться! — прошептала Мумуня, прислушиваясь к нараставшим в конце коридора торопливым шагам.

“Они не могли далеко уйти! Если через пять минут пленники не будут у Паука, вы все отправитесь прямиком в пруд!” — донеслись из главного коридора вопли Бешеного Блюма и начальника стражи Пупа.

“Мы проверим этот коридор! Они могли повернуть сюда!”

“Живо! И, помните, ваши жизни в ваших руках!”

Мутантики торопливо оглядывались в поисках выхода, но они были в тупике. Карлики приближались к ним по коридору.

— Если эта дверь закрыта, карлики нас схватят! — прошептала Мумуня.

Умник и Отелло вдвоем навалились на ручку. К счастью, дверь не была заперта, но ею давно не пользовались и петли заржавели, поэтому поддавалась она с трудом. Мутантики скользнули в приоткрывшийся проход.

— Кажется, пронесло! — с облегчением произнес Отелло, запирая дверь изнутри на засов. — Мы большие везунчики!

— Смотря что ты считаешь везением, — пробормотал Пупырь. — По мне, лучше бы нам вообще не везло.

Не понимая, что он имеет в виду, лобастик оглянулся, посмотрел наверх, и язык прилип у него к гортани. Они находились в огромном темном зале прямо под взорвавшимся четвертым блоком. Воздух здесь был смрадный и застоявшийся, а над ними в толстой паутине шевелился огромный мохнатый паук, покрытый светящейся слизью. У паука не было глаз, а на их месте торчал какой-то отвратительный пупырчатый нарост, похожий на индюшачий гребень, который то надувался, то опадал.

Мумуня вскрикнула и прижалась спиной к раскрошившейся бетонной стене:

— Я боюсь, ужасно боюсь! Пупырь, давай отсюда уйдем!

Тот отодвинул засов и что было сил дернул ручку двери, подумав, что лучше погибнуть от копий карликов, чем от этого омерзительного чудовища. Но железная дверь не поддавалась, вначале Пупырь решил, что её заклинило, то потом с другой стороны донесся гогот стражников, и он понял, что их заперли.

Надежды на спасение почти не оставалось: они сами вбежали именно в этот зал, словно сама судьба привела их сюда.

Хотя чудовище было слепым, он каким-то сверхчутьём безошибочно выбирало нужное направление. Паук задвигался, гребень его надулся, и он стал неторопливо спускаться к ним по паутине.

Мутантики в ужасе бросились в другой конец зала подальше от него и там наткнулись на останки своих предшественников. На полу их скопилось множество за все предыдущие годы; от сухости воздуха и радиации тела мумифицировались и светились зеленым, как грибы-гнилушки. Макушки у всех мумий были расколоты, а мозги выедены, как желток из разбитых яиц, а на маленьких съёжившихся телах болтались верёвки.

Паук поискал добычи некоторое время там, где мутантики были вначале, а потом, надув свой отвратительный нарост направился в их сторону, поочередно передвигая каждую из своих огромных тонких лап. Там, где по полу волочилось его брюхо, оставалась полоса вонючей светящейся слизи. Кажется, сейчас Большой Паук был озадачен, так как прежде он привык иметь дело с хорошо связанной добычей, которая не бегала с места на место, а покорно лежала с обритыми макушками, подготовленная к пиршеству.

Когда Паук приблизился, мутантики бросились врассыпную, проскакивая под его огромными лапами. Чудище несколько раз вслепую щелкнул похожими на ножницы челюстями, которые едва не перерубили Умника пополам, но в последнюю секунду Отелло и Хорошист успели подхватить старого лобастика и протащить его почти под самым брюхом паука.

Как только разбежавшиеся мутантики собрались все вместе в одном из углов зала, гребень неподвижно сидящего чудовища снова надулся, налился кровью, наросты на нем покраснели, и паук, безошибочно выбрав цель, пополз к ним.

— Как он узнает, где мы? Он же слепой! — воскликнул Пупырь, следя за размеренным движением ног чудовища и готовясь нырнуть под них вместе с Мумуней.

Умник, поддерживаемый Хорошистом и Отелло, приподнял голову и посмотрел на омерзительного монстра и его вздымавшийся гребень.

— Паук улавливает запах страха, — объяснил он. — Нарост у него на голове — это гребень страха. Паук ползет на наш страх.

Челюсти чудовища лязгнули, разрубив попавшуюся у него на пути мумию, и, воспользовавшись мгновенной заминкой, пока он отбрасывал мумию в сторону, мутантики снова проскользнули между его лапами. Паук немедленно развернулся, застыл на несколько секунд, соображая, а потом его гребень снова стал рыскать по углам, принюхиваясь к страху.

— А если бы мы перестали его бояться, он потерял бы нас? — спросила Мумуня.

— Перебороть свой страх не так просто, — грустно сказал Умник. — Запах страха — самый сильный запах на свете.

И словно в подтверждая это Мумуня случайно наступила на выеденный череп под ногами, он, лопнул, как сухая скорлупка, — а сердце у Мумуни в ужасе забилось, — в ту же секунду Паук снова пришел в движение. У него на спине образовалось утолщение, похожее на трубку, и оттуда один за другим стали вылетать оранжевые шары. Мутантики пригнулись, и первая партия шаров с противным чмоканьем разбилась о стену.

— В этих шарах желудочный сок. Следите, чтобы на вас не попали брызги! Чудовище, раз мы такие прыткие, решило переварить нас прямо на ходу, — крикнул Отелло. Он подхватил Умника и спрятался с ним в одну из глубоких ниш в стене, туда где выкрошились кирпичи.

Паук выстрелил новой партией шаров, и одна из капель попала Хорошисту на руку. Место мигом покраснело как обваренное, и лобастик застонал. Он вытер руку краем свой курточки, опасаясь, как бы желудочный сок не разъел кожу.

Пупырь увидел под потолком длинный каменный навес, похожий длинную галерею. Он помог жене ухватиться за свисавший конец паутины, подсадил её и сам быстро полез следом.

— Лезем по паутине наверх! Там какой-то балкончик! Давай, Мумуня!

Хорошист и Отелло, боязливо оглядываясь на приближающегося паука, обвязали Умника веревкой вокруг пояса и поползли вверх по толстой паутине, волоча старого лобастика за собой. Паутина была прочная, с крупными ячейками и лезть по ней было совсем несложно. Только вниз смотреть было страшно: темные плиты пола со светящимися мумиями и большое скользкое пятно, движущееся вдоль стены, — спина чудовища.

Большой Паук на какое-то время замер, не понимая, куда исчезла его добыча, а потом, ощутив одной из лап подрагивание паутины, бросился вдогонку. Но теперь ему приходилось сложнее. Запах страха уже не был таким отчетливым, потому что у мутантиков, карабкавшихся наверх, просто не было времени бояться.

Опередив паука на  десяток метров, мутантики залезли на балкончик.

— Все здесь? — спросил Отелло. И убедившись, что все на месте, он вытащил половинку ножниц, ту самую, с помощью которой они в подвале перерезали верёвки, и стал поспешно пилить конец паучьей нити, которым крепилась к потолку вся паутина.

Нить была очень толстой и поддавалась с трудом. Чудовище с каждой секундой приближалось, всё ближе, у Мумуни от ужаса перехватило дыхание. Ещё несколько секунд, и Паук их схватит!

— Отелло, милый, быстрее!

— Я и так делаю всё, что могу!

 Но вот, наконец, почти перепиленная нить, толщиной с хороший канат, лопнула под тяжестью Паука, и чудовище, уже забиравшееся на балкончик, камнем полетело вниз.

Раздался звук, похожий на оглушительное чмоканье, и Паук шмякнулся об пол брюхом кверху. Его лапы конвульсивно поддергивались, а потом прямо на глазах Большой Паук начал уменьшаться и съеживаться, медленно опадая, как надувная игрушка, которую проткнули гвоздём.

— Шары с желудочным соком разорвались у него внутри. Обычно они герметичные, а сейчас получилось, что он растворил сам себя, — объяснил дедушка Умник, морщась от поднимавшегося снизу зловония.

— Страх сожрал сам себя, — задумчиво проговорил Пупырь, глядя вниз на то, что осталось от паука. — Как сказал какой-то древний мудрец, страх и сам труслив, он убежит, нужно только не побояться посмотреть ему в лицо.

Мумуня зажала нос, чтобы не дышать тошнотворным запахом, и оглядела длинную узкую галерею, на которой все они находились. Галерея тянулась вдоль всей стены на уровне потолка и явно была тем балконом, с которого Рыжая Карла наблюдала за действиями паука. Скорее всего отсюда, из галереи, вела потайная лестница в личные покои Королевы, потому что едва ли каждый раз, чтобы попасть на балкончик, Карла стала бы карабкаться по паутине, рискуя быть сожранной чудовищем.

— Смотрите! Здесь какой-то сундук! Сундук-сундучище, железное днище! — окликнул друзей Хорошист.

В одной из глубоких ниш в стене стоял большой железный ящик, вроде тех, в которых обычно хранится противопожарный инвентарь.

Пупырь приподнял тяжелую крышку, которая, едва не отдавила ему пальцы, и все увидели, что на дне сундука на бархатной подушке лежит сверкающий кристалл продолговатой формы. Едва ли в мире можно было найти драгоценный камень прекраснее этого. Грани кристалла сверкали, и даже случайно упавший на них луч света распадался внутри камня на десятки и сотни различных цветов и оттенков, образуя сочетания причудливые и невероятные.

— Думаю, мы случайно набрели на сокровищницу Рыжей Карлы, — предположил Отелло. — Королева считала это место самым надежным во всем дворце. Ещё бы, пока паучок был здесь, сюда вряд ли бы кто сунулся.

— Какая красота! — Мумуня взяла камень в руки. И в её ладонях кристалл засиял, казалось, ещё ярче, и тона, которыми переливались его грани, стали ещё теплее.

— Ты когда-нибудь слышала о Магическом Кристалле? — спросил Пупырь.

— Нет.

— А о философском камне? А о камне мудрости и власти?

— Тоже нет.

— Какая у меня глупая женушка! — улыбнулся Пупырь. — А сейчас, Мумуня, ты не только слышишь о нем, но и держишь его в руках. Магический Кристалл может быть разным. В ладонях доброго он становится светлым и искрящимся, как у тебя теперь, а в руках злого тускнеет, темнеет и помогает вершить тёмные дела.

Даже Отелло, считавшийся самым начитанным среди лобастиков (ещё бы, сколько томов он проглотил в самом буквальном смысле этого слова!), слушал Пупыря восхищенно, но с некоторым недоверием.

— А откуда ты всё это знаешь? — спросил он.

— Наследственная память, — важно сказал шерстюш. — Когда необходимо, я её активизирую. Сам не знаю, как это у меня получается. Просто вижу предмет и вспоминаю о нем все. Кажется, у Бормоглотика тоже есть это свойство, хотя и не такое сильное...

— А как использовать Магический Кристалл, ты знаешь? Копалки-хваталки-колдовские шепталки?— Хорошист осторожно взял камень у Мумуни и с облегчением убедился, что его тона по-прежнему светлые и тёплые.

— Не знаю, — нос у Пупыря задумчиво замерцал. — Об этом в моей наследственной памяти ничего нет. Думаю, и Карле известны далеко не все возможности этого камня, хотя она и слывёт колдуньей.

— С Карлой ничего нельзя знать заранее, — сказал Отелло.

Тогда он ещё не подозревал, насколько окажется прав и как это повлияет не только на их судьбы, но и на будущее всех шерстюш и лобастиков.

А пока мутантики захватили Магический Кристалл с собой, и Пупырь спрятал его в глубокий карман свой брезентовой курточки. Карман застегивался на молнию, а потом ещё и на пуговицу, так что камень был там в безопасности. Если, конечно, можно было чувствовать себя в безопасности, все ещё находясь внутри реактора.

Мутантики занялись поисками потайного хода, и вскоре их старания увенчались успехом. Одна из плит повернулась на шарнире, и перед ними оказалась винтовая лестница, поднимавшаяся куда-то наверх. Пупырь, Мумуня и лобастики, стараясь, чтобы ржавые ступеньки не скрипели, стали осторожно взбираться.

Лестница вывела их на прямоугольную площадку, где с одной стороны было окно, из которого виднелись высотные дома на окраинах Старого города, а с другой стену закрывал плотный ковер.

— Тшш! — прижав палец к губам, Отелло подкрался к ковру и заглянул в проеденную реакторной молью дырку, которых в старом ковре было более чем достаточно.

Он увидел маленькую комнатку с треснутым зеркалом, на всех стенах висело оружие и дамские наряды. В этом была вся Карла — женское начало сочеталось в ней с воинственным. Лобастик увидел и саму Королеву, которая, как тигрица в клетке, металась из угла в угол, кусая губы.

В ту минуту, когда Отелло притаился у ковра, Карла хлопнула в ладоши и раздраженно крикнула:

— Требуха, поди сюда!.. Не слышишь, что я тебя зову?

Занавеска отодвинулась, и в комнатку, беспрестанно кланяясь, прошмыгнула жирная карлица с четырьмя подбородками, приплюснутым носом и золотыми кольцами в ушах. Рыжая Карла, не терпевшая женщин в своем окружении и приказавшая, если хоть одна из них переступит порог реактора, сразу швырнуть её с камнем на шее в пруд, переносила Требуху лишь потому, что та была исключительно безобразна и стара, как Сам Взрыв. Карлица пользовалась у Королевы полным доверием и знала почти обо всех секретах своей госпожи.

— Долго тебя ждать, жирная корова? — гневно спросила Карла. — Ну, что там нового?

— Моя Королева, я была в пыточной. Провинившимся тюремщикам отрезали уши, а новые вырастут у них не раньше, чем через месяц, — сообщила Требуха и угодливо поклонилась.

— Я не об этом спрашивала. Мне плевать на их уши, — поморщилась Карла. — Гонец ещё не прибыл? Я послала его за Чёрным Герцогом.

— Нет, моя Королева. Нытика ещё нет, — в голосе карлицы послышалось любопытство, так как никогда раньше она не слышала о Чёрном Герцоге и даже не знала, кто это.

 — Вожди ожидают вас в тронном зале. Они ждут вас. Сказать им, что вы к ним выйдете? — добавила Требуха.

— Не сейчас, — ответила Карла. — Эти тупицы опять будут хвастаться и навалят перед троном кучу отрубленных голов. Большой Паук что-то давно молчит. Он сыт?

— Дверей ещё не открывали, Королева. Мы не осмеливаемся...

— Хорошо, Требуха, я сама посмотрю. Постой, старуха... ты не достала мне омолаживающего рецепта? Вчера у меня появилась новая морщинка у глаз.

— Не верю! — запротестовала карлица. — Моя Королева всегда прекрасна, у нее не может быть морщин...  А для омолаживающего рецепта нужно взять два говяжьих сердца, немного ртути, мышьяка, цианистого калия, несколько капель кислоты...

— Ну так в чем дело? — оборвала её Карла. — Если ты все знаешь, давно могла бы приготовить!

— Нет самого важного компонента, Королева. Нужна ещё кровь маленьких мутантиков — только очень маленьких, иначе снадобье не подействует.

— Среди пленников есть маленькие мутантики?

— Нет, повелительница, ни одного.

Рыжая Карла гневно нахмурилась:

— Пошла вон, Требуха. Я хочу остаться одна.

Как только толстая карлица вышла, Королева бросилась к ковру. Она собиралась пробраться по потайной лестнице в подвал и посмотреть, доволен ли Большой Паук — надежный страж её сокровища. Кроме Карлы о потайной лестнице в реакторе никто не знал, во всяком случае, никто из живых, а те кто когда-то знал, давно уже пополнили отряд светящихся мумий, или их кости покоились на дне пруда.

Королева была очень привязана к Пауку, к этому мерзкому созданию, и иногда даже гладила его по кожистому гребню, когда он сытый и неподвижный висел в своей паутине под потолком. Естественно, когда он был голоден, Карла не решалась к нему заходить: случайный приступ страха и Паук мог убить её.

Увидев, что она направляется к ковру, подглядывающие мутантики спрятались за поворотом лестницы. Когда Карла, которой на секунду показалось, что она слышала чьи-то шаги, пожав плечами, стала спускаться к Пауку, мутантики проскользнули к ней в будуар, который она только что покинула, и быстро вооружились. Лобастики взяли блестящие кинжалы в дорогих ножнах, которыми Королева обзавелась, наверняка ограбив какой-нибудь музей, а Пупырь сунул за пояс висевший на гвоздике водяной пистолет, из которого Карла иногда любила палить в своих телохранителей, наслаждаясь их визгом.

В её комнатке, находившейся на последнем, верхнем уровне реактора, почти на чердаке, в потолке был железный люк. Мутантики вылезли через него на плоскую крышу здания и закрыли люк на засов снаружи, на тот случай если карлики спохватятся и начнут погоню.

С крыши реактора, самого высокого сооружения в этой части Мутировавших Территорий, было видно на много километров вокруг. С одной стороны вырисовывался Странный Лес, с петлявшим вдоль его опушки ручьем, а чуть дальше — болотцем, на котором жил Бормоглотик. С другой стороны, в которую и смотрели сейчас мутантики, за железнодорожной линией, служившей границей, из предутреннего молочного тумана выступали дома Старого Города.

— Нам нужно в Старый Город, — сказал Умник, которого Хорошист и Отелло усадили на вентиляционную трубу.

— Зачем? Из него никто не возвращается, — возразила Мумуня.

— Где-то в Старом Городе есть разгадка магического кристалла, я это чувствую. А без его помощи нам не освободить Лес от карликов. Захватнический поход продолжается, и с каждым днем будут гибнуть много лобастиков и шерстюш. Карла даже хочет поджечь Лес, чтобы им негде было прятаться.

Но неизвестно отправились бы мутантики в Старый Город, который извечно вызывал у них ужас, если бы Рыжая Карла сама не вынудила их к этому. Когда люк стал вздрагивать от мощных ударов и прогибаться, а по двору реактора со стороны главных ворот забегали карлики с факелами и залаяли выпущенные из будок псы, путь к Лесу был отрезан и оставался только один путь — к Старому городу.

Мутантики заметались по крыше в растерянности. Прыгать с такой огромной высоты было равносильно самоубийству, но вот-вот сюда ворвутся карлики и отомстят им за гибель Паука.

— Я кое-что нашел! Идите сюда! — позвал Отелло.

С крыши свисал длинный оборванный конец толстого провода, мутантики ухватились за него и быстро спустились на задний двор реактора, где из земли били горячие ключи и карликов не было видно. Но беглецов заметили красноглазые псы и погнались за ними, перепрыгивая через вбитые в землю сваи, оставшийся от стройки.

Пупырь с Мумуней и лобастики, тащившие ослабевшего Умника, проскочили между железными прутьями ограды, но расстояние между ними было узким, и огромные псы не смогли протиснуться, от злобы собаки рыча, брызжа слюной, и остервенело подрывали передними лапами землю.

Мутантики оказались перед узкой рельсовой колеей, в конце которой начинался Старый город, и на минуту в нерешительности замерли перед ней. Только один ржавый рельсовый путь, тянувшийся неизвестно откуда и неизвестно куда, отделял их от тайны. Некоторое время все они стояли у железнодорожной колеи, не решаясь переступить границу.

— Мавр сделал свое дело, мавр может уйти! — решительно сказал Отелло. Он первым храбро перешагнул через рельсы и пропал в тумане.

— Отелло, ты того... жив? — окликнул его Хорошист.

— Вроде жив, — не очень уверенно отозвался тот. — Но почему бы тебе самому не посмотреть?

И вот уже все мутантики пересекли границу и стояли в тумане, прижимаясь друг к другу, чтобы не потеряться. Туман был слегка подкрашен красным — это где-то за Странным лесом всходило солнце.

— Ничего не видно, — пожаловалась Мумуня.

— Может, это и хорошо. Раз нам не видно, значит, и нас не видно, — философски заметил Пупырь.

— А, может, все наоборот: нам не видно, а нас видно, — предположил Хорошист, во всем ухитрявшийся видеть отрицательную сторону.

Чтобы не свернуть в сторону, мутантики держались за веревку, а впереди шел Отелло и мысленно прощупывал дорогу на несколько метров вперёд, как это умеют делать только лобастики, утверждающие, что Земля, как и сами они, умеет думать.